Преступление в поместье - Флёр Хичкок

Мы с мамой, как обычно, ссорились насчёт того, как поменять нашу жизнь. Я хочу поменять вообще всё, а она ничего менять не хочет.

– Да господи боже мой, Вив! – Мама швырнула чайный пакетик в раковину. – Какой смысл тебе ехать на автобусе? Я же в любом случае проезжаю мимо твоей школы, когда отвожу Ноа! – Она шваркнула кружкой по столу: – Всё, хватит. Ты готова или нет?

– Почему бы Ноа тоже не поехать на автобусе?

Мама не ответила.

– Потому что он слишком хорош для автобуса, да?

– Прекрати, Вив. И так всё сложно, а ты ещё усложняешь, – мама покачала головой.

Тай, наш пёс, тявкнул и запрыгал у стола – решил, что мы играем.

Я так разозлилась, что даже гладить его не стала. Натянула колготки и засунула ноги в раздолбанные школьные туфли, не развязывая шнурков. Вот так всегда и бывает. Вечно мы их ублажаем, этих Белкумов. Так и будем всё время под них подстраиваться. Потому что мама была у Ноа няней, вытирала ему попу, читала ему сказки перед сном, лечила синяки и порезы и до сих пор возит его в школу, покупает одежду, заставляет заниматься игрой на скрипке. Ноа – это мамина работа. А я… ну а что я?

Я закинула сумку на плечо.

Ещё он – большая ценность, потому что последний в роду, других нет. Ноа Натаниэль Симеон Белкум, единственный ребёнок, также известный как виконт Алчестер, первый в очереди на семейный престол. Исчезающий вид.

Я же просто Вивьен Лин.

Я рывком открыла входную дверь – так, что она грохнула по стене, – и рванула вниз по ступенькам во двор, под кружащиеся в воздухе листья.

– Но ты даже не попробовала тост! – крикнула мама мне вслед.

Тай, наклонив голову, с надеждой смотрел на мой завтрак в руках у мамы.

Я не ответила.

– Вив, к ужину ты сильно проголодаешься!

Я снова не ответила.

Мама вздохнула у меня за спиной.

– Пока, Тай, – сказала она, закрыла дверь в нашу квартирку над бывшей конюшней и обогнала меня, подойдя к блестящей зелёной «мини», припаркованной на гравийной дорожке перед главным домом.

Мигнули огоньки, третья машина Белкумов самодовольно пискнула – это мама отперла замки.

– Садись, пожалуйста, в машину, Вив, – тихо сказала она.

Я прислонилась к передней дверце, и мама медленно подняла на меня взгляд.

– Вив, пожалуйста, садись на заднее сиденье. И побыстрее.

Я не двинулась с места. Так и стояла у передней дверцы, немного дрожа от непослушания, пока мама не зашла в дом и не вышла оттуда вместе с Ноа – форма Сент-Дэвидской школы наглажена, новые туфли блестят, светлые кудри взбиты в золотистую пену.

– Доброе утро, Ноа, – сказала мама, натянуто улыбаясь.

– Доброе утро, Мэрион, – ответил он, обогнул машину спереди, отпихнул меня, распахнул дверцу, зашвырнул сумку внутрь, следом втиснулся сам и начал возиться со стереосистемой.

– Может быть, вы вместе сядете на заднее сиденье? – сказала мама, стоя у водительской дверцы.

– Что? – Ноа затряс своими дурацкими кудряшками. – Но я же всегда езжу спереди!

– Сейчас да, – очень спокойно ответила мама, – но, если помнишь, так было не всегда – всего лишь месяц назад ты…

Она замолчала.

– Ты выбросил мою сумку из окна прямо на дорогу, – закончила я, скрестив руки на груди. – Причём не подобрал её и не извинился.

– Вив! – прикрикнула мама. – Значит, так. Я подумала, что можно вернуться к прежнему обычаю: вы мирно едете рядом на заднем сиденье. – Она поколебалась. – Так будет справедливей.

На секунду мне захотелось завопить от радости: мама отстаивает мои права перед его мелкой светлостью, подняв знамя мятежа против тирании всевластного семейства. А потом меня потянуло забраться в багажник. Ну и что, что он весь в собачьей шерсти – главное, рядом с Ноа не сидеть.

Не хочу сидеть рядом с тем, кто меня задирает. Если бы он прямо сейчас провалился сквозь землю – я бы и слезинки не пролила. Наоборот, засмеялась бы.

– Нет, – ответил Ноа, пристёгиваясь. – Не хочу.

У мамы отвисла челюсть.

– Ноа Белкум, будь любезен сесть на заднее сиденье, а Вив сядет рядом с тобой. Пожалуйста.

Он достал айфон и начал листать фотки.

– Не переживай, мам, он просто свинья, да ещё и жертва инцеста, – сказала я, отодвигая водительское сиденье. – Я с ним рядом не сяду, даже если ты мне заплатишь.

Не успела я забраться назад, как он с криком: «Возьми свои слова назад, ты, мелкая…» – попытался вцепиться мне в волосы.

У меня реакция всегда была лучше, чем у него. Я выставила руку, чтобы ему помешать, и тыльная сторона моей ладони ударила его по носу.

Он взвыл, фонтаном брызнула кровь.

– О боже! Вив, Ноа, прекратите! – мама потянулась за салфетками.

Но я не хотела прекращать: я ещё раз ударила его по носу, и брызги крови попали ему на штаны.

Мама запрыгнула на переднее сиденье и захлопнула дверцу – наверняка не хотела, чтобы родители Ноа увидели, что творится в машине. Хотя за последние десять лет мы пару раз знатно дрались – всё скрыть не получится.

– Охо-хо, – мама достала из бардачка бумажные полотенца и стала вытирать Ноа кровь. – Вив, ну что ты за дурочка?

– Я не виновата, – ответила я, устраиваясь сзади.

Я испытывала смешанные чувства: то, что мама вытирала ему лицо, было неприятно, но то, что я доставила ему столько неудобств, вызывало глубочайшее удовлетворение.

– Да ты психическая! – выпалил Ноа, зажимая переносицу, чтобы остановить кровь.

Мама встревоженно осмотрелась. В машине царил разгром: всюду валялись окровавленные салфетки, белая рубашка Ноа осталась белой, но на пиджаке и сумке проступили тёмные пятна.

– Не так уж всё плохо, – сказала она, заводя мотор. – Кровь скоро остановится.

– Неплохо?! Да я тебя в полицию сдам! – Ноа ткнул пальцем в мою сторону.