Килограмм молодильных яблочек - Татьяна Луганцева Страница 9

– Очень приятно. Мы с мужем разошлись, но я не претендую на его имущество, – быстро ответила Яна, недовольно зыркнув на домоправительницу и явно собираясь вставать.

– Подождите! Я пришла совсем не по этому вопросу. Выслушайте меня, пожалуйста. Небезызвестный вам Борис Ефимович тридцать лет назад был женат на одной интересной женщине. Интересна она была не внешне, а, скорее всего, своим странным, неординарным отношением к жизни.

Яна удивленно подняла брови, так как меньше всего она ожидала, что разговор пойдет о гражданском муже Агриппины Павловны.

– Наталья Владимировна, его жена, была женщиной очень хитрой и умной и при разводе с Борисом Ефимовичем смогла сделать так, что все совместно нажитое имущество в браке перешло ей. Кстати, ваш Борис Ефимович тоже был состоятельным человеком, ему наследство досталось от богатых родителей. От брака с Натальей Владимировной остался их сын, поэтому Борис Ефимович и не настаивал на передаче части имущества ему.

– А при чем здесь я? – Тут Яна отвлеклась и продала вошедшему мужчине блок дешевых сигарет и две бутылки светлого пива, потом спросила: – Почему вы пришли ко мне на работу и рассказываете историю тридцатилетней давности?

– Эта история имеет продолжение и в наше время, – ответила ей адвокат, – не так давно Наталья Владимировна умерла и оставила завещание. Часть наследовал ее сын, а другую часть…

– У нее взыграла совесть, и другую часть наследства она оставляет Борису Ефимовичу! – догадалась Яна, перебивая Татьяну Васильевну.

– Нет, я предупреждала, что Наталья Владимировна была женщиной со странностями. Она завещала приличную часть своего состояния не Борису Ефимовичу, а его жене.

– Жене?! Что за бред? Какой жене? А если Борис Ефимович не женат? – засыпала вопросами адвоката Яна.

– Значит, он не получит денег, так как по завещанию их может получить только его законная, официальная супруга, – пояснила Татьяна Васильевна, вытирая носовым платком лоб, так как в магазине Яны не было кондиционера и в помещении было катастрофически нечем дышать.

– Действительно, странная женщина, – согласилась Яна, – я слышала, что умирающие супруги завещают деньги в пользование другой половине, пока та не предаст их любовь, то есть не женится или не выйдет замуж. А чтобы наоборот… деньги отдавались жене бывшего мужа! Такое слышу первый раз в жизни! И что вы хотите от меня? – поинтересовалась Яна.

– Яночка, – вступила в беседу Агриппина Павловна, – я понимаю, что ты у нас гордая и отказалась от денег мужа, но ты должна подумать о ребенке, о Вове. Мы сейчас находимся не в самом лучшем положении, и нам бы не помешали дополнительные денежные вливания!

– Речь идет о внушительной сумме, – поддержала домоправительницу Татьяна Васильевна, – речь идет, по предварительной оценке имущества, о двух миллионах долларов.

Яна поперхнулась:

– О какой сумме идет речь?! Я не ослышалась?!

– Ты не ослышалась, дорогая, – покачала головой Агриппина Павловна, – нельзя допустить, чтобы пропали такие деньги. У меня, конечно же, есть кое-какие сбережения, я фактически никогда не снимала пенсию, так как жила на всем готовом. Кроме того, Ричард часто дарил мне дорогие подарки, я могла брать деньги, сколько хотела, на продукты и на свои нужды. Все свои сбережения я отдам вам с Вовой, но это ничтожная сумма по сравнению с деньгами, которые просто просятся к нам в руки!

– Ну, так в чем дело? Не вопрос! – воскликнула Яна, тряхнув длинным хвостом. – Выходите замуж за своего Бориса Ефимовича, и дело в шляпе!

– Есть один небольшой нюанс, – отвела глаза адвокат, – жена Бориса Ефимовича должна быть моложе тридцати пяти лет, то есть вдвое моложе своего мужа…

– А это еще зачем? – не поняла Яна.

– Это очередная блажь его странной жены. Может, таким образом она решила ему отомстить? Чтобы Борису Ефимовичу было тяжело на старости лет с молодой женой? Чтобы он мучился от мысли, что с ним живут из-за денег? Наталья Владимировна страшно ревновала его.

– Скорее всего, Наталья Владимировна была просто больной женщиной, – пробубнила Агриппина Павловна.

– Факт остается фактом, – подытожила адвокат, – завещание составлено, нотариально заверено, и все условия, оговоренные в нем, нам известны.

Неприятный холодок закрался в душу Яны.

– И почему с этим увлекательным рассказом вы пришли ко мне?

– А ты хочешь, чтобы я предложила какой-нибудь молодой незнакомой вертихвостке приватизировать деньги Бориса Ефимовича? – ответила вопросом на вопрос домоправительница.

– Скажите мне, что вы не попросите меня сделать то, о чем я подумала, – сказала Яна, судорожно вытирая прилавок уже в сотый раз.

– А что в этом такого? – удивилась Агриппина Павловна. – Ты теперь женщина свободная, разведенная…

– Как у вас все просто! Вы, вообще, думаете, о чем меня просите?! Я и Борис Ефимович!! Бред! Фиктивный брак!! Что за невезуха такая?! Только я отделалась от денег, легко доставшихся мне, чтобы больше не слышать никаких упреков со стороны некоторых лиц! Так нет, снова сваливаются миллионы долларов, да еще ради получения которых я должна внести аморальщину в наш семейный уклад, выйдя замуж за сожителя своей домо-правительницы! Ирония судьбы!!

– Такая у тебя судьба, – философски заметила Агриппина Павловна, уже посчитавшая вопрос решенным, – если деньги идут в руки сами, от них нельзя отказываться.

Скромный загс одного из районов Москвы в пятницу тринадцатого числа вмещал в себя совсем немного пар, желающих сочетаться законным браком. Яне с Борисом Ефимовичем такая обстановка была только на руку, так как оба они не хотели афишировать свою свадьбу.

Яна в скромном брючном костюме цвета слоновой кости, что для нее было совсем нехарактерно, и с заплетенной косой с пластмассовой заколкой на конце сидела на жестком стуле, скрестив ноги и руки, и хмуро рассматривала окружающих. Ее внимание привлекла молодая пара. Девушка была зажата и закомплексована и одета, словно монашка. Молодой человек, наоборот, источал наглость и агрессию. В рваных джинсах и футболке, расписанной под батик, он жевал жвачку и разглядывал проходящих мимо дам, под одним его глазом красовался сочный фингал.

«Мы сами надеваем себе ярмо на шею, – подумала Яна, – разве будет счастлива эта девушка с этим типом? Конечно, нет, у него на лбу написано, что он выпьет не один литр ее крови и испортит ей все нервы…»

Еще одна дама, разряженная, словно новогодняя елка, цепко держала под руку молодого человека с грустным выражением лица, к тому же моложе ее лет на десять. Яна перевела взгляд на притихшего Бориса Ефимовича в черном костюме-тройке, белой рубашке и с тростью с костяным набалдашником в руке, которую ему подарила Агриппина Павловна. Было заметно по тому, с какой силой Борис Ефимович сжимал свою «третью ногу», как он выражался, что он нервничает.

«Я не вызываю у Бориса Ефимовича приятных эмоций, – подумала Яна, – у него такое лицо, словно он сидит в похоронном бюро… Он, наверное, боится, что брак со мной, даже фиктивный, заключенный в пятницу тринадцатого, ни к чему хорошему не приведет…»