Когда умирает ведьма - Владимир Гриньков Страница 75

Калмыков вышел из машины. Его спутники хотели последовать за ним, но Калмыков взял с собой только одного из них, велев остальным оставаться в машинах. Он первым поднялся на крыльцо, толкнул входную дверь, оказавшуюся незапертой, прошел в комнату, где было темно, как всегда, и где воздух был напитан зловонием. Спутник Калмыкова нащупал на стене выключатель, щелкнул раз, другой. Безуспешно. Сквозь грязные стекла окон почти не проникал дневной свет.

— Выставь-ка окна! — распорядился Калмыков. — Заодно проветрим эту берлогу.

Он дышал через носовой платок, который прижимал к лицу. Парень прошелся вдоль окон, выбивая их одно за другим ударами ноги, и когда не осталось ни одной оконной рамы, и комната наполнилась морозным воздухом, в ней вдруг стало светло, и можно было рассмотреть захламленное старушечье жилище и саму старуху, которая лежала на кровати, разглядывая бесцеремонных гостей своим единственным глазом.

Калмыков приблизился к кровати, его спутник предусмотрительно поставил у кровати стул, смахнув с него старое тряпье.

— Здравствуйте, — сказал Калмыков, отнимая от лица пахнущий дорогим парфюмом платок и присаживаясь на скрипучий стул. — Я по поводу соседей ваших, Тропаревых, — он махнул рукой куда-то за окно, где, по его представлениям, была деревня. — Я не буду ходить вокруг да около и делать вид, что не в курсе, что мне ничего не известно. Я все знаю, бабушка. И про то, как вы Люду Тропареву привечали, и как ее родители были против этого, и как Люда перешла к вам жить, и что вы сразу после этого с Тропаревыми сделали…

Лицо старухи сохраняло бесстрастное выражение. Можно был подумать даже, что она не понимает, о чем с ней разговаривают. Но Калмыков на это не купился.

— Ну и бог с ними, с Тропаревыми, — сказал он как ни в чем ни бывало. — Я только хочу иметь доказательства того, что их уже нет. Твердые доказательства.

Старуха молчала. Безуспешно прождав ответа, Калмыков повернул голову и посмотрел на замершего у дверей спутника, будто хотел у него спросить, как же это так, мол, получается, что он, Калмыков, тут речи ведет и задает вопросы, а все его слова — как о стенку горох.

Понятливый подручный Калмыкова подошел к кровати, сорвал с головы старухи грязный платок, обнажив редкие седые клочья волос, едва прикрывающие белую кожу, усеянную темными родинками, быстрым движением захлестнул платок вокруг старухиной шеи и рванул за концы. Старуха захрипела и забилась. Ее мучитель ослабил петлю. Старуха закашлялась, хватая воздух ртом.

— Бабушка, я уговаривать вас не буду, — предупредил Калмыков. — Вы ведь с Тропаревыми тоже не церемонились, правильно? Так что знаете, как оно некрасиво бывает в жизни. Я к вам без претензий. Мне Тропаревы даром не нужны. Ну, не любили вы их. Ну, поступили вы с ними по-своему. Это ваши с ними дела. А мне только одно нужно: знать, что там такое произошло. Я просто хочу быть стопроцентно уверен, что Тропаревы в один прекрасный день вдруг снова не появятся.

Старуха молчала. Парень не стал дожидаться команды Калмыкова, резко потянул за концы платка. И снова старуха забилась. Калмыков ждал. Парень ослабил хватку. Старуха хрипела, Калмыков ни о чем не спрашивал. Понятливый палач повторил экзекуцию. Старуха металась по кровати, сражаясь за жизнь.

Тут вдруг в комнату вбежал один из оставшихся в машине людей Калмыкова и с порога крикнул:

— Милиция!

Мучитель оставил старуху в покое и отступил от кровати. Калмыков подошел к окну, выглянул. Те две машины, на которых он и его спутники приехали сюда, все так же стояли у дома, и никого из вновь появившихся здесь не было, но далеко впереди, на краю деревни, Калмыков действительно увидел милицейскую машину и каких-то людей. Он обернулся. Палач смотрел на него вопросительно, ожидая дальнейших распоряжений.

— Оставь ее пока, — сказал Калмыков.

Снова обратился к происходящему за окном. Там, в деревне, люди сели в машину, и она уехала, но настороженность не покинула Калмыкова. Он подошел к кровати, склонился, заглянул в единственный глаз старухи.

— Мне нужно знать, где Тропарев, — сказал он. — Только и всего. Больше мне ничего не надо. Нам лучше не ссориться, бабушка. А не то я сожгу этот дом вместе с его мышами, тараканами и прочими обитателями.

Он стоял, склонившись, над старухой и ждал ответа. Кривуля молчала. Тогда Калмыков сказал, не распрямляясь и все так же заглядывая в глаз к старухе:

— Несите бензин!

Тот из его спутников, который выполнял роль палача, вышел из комнаты. Через разбитое окно было слышно, как он спустился по ступеням крыльца и как скрипит под его ботинками снег. Калмыков отстранился от старухи и, когда принесли канистру с бензином, он уже стоял у двери. Парень с канистрой пошел по комнате, поливая бензином рассохшиеся доски пола. Старуха не следила за ним взглядом, словно происходящее ее никоим образом не касалось. Пары бензина заполнили пространство комнаты. Калмыков снова поднес к лицу носовой платок, и, когда он задал вопрос, его голос через платок звучал глухо:

— Где Тропарев! Я в последний раз спрашиваю.

Парень поставил канистру на пол, подошел к старухе, взялся за концы стягивающего ее шею платка, но тут она вдруг сказала, ни на кого не глядя, но обращаясь явно к Калмыкову:

— Ты с ним скоро встретисси.

Ее палач растерянно посмотрел на Калмыкова. Тот недобро усмехнулся.

— Угрожаешь, старая ведьма? — спросил он.

Вышел из комнаты, не отдав никаких распоряжений, и парень, потоптавшись в нерешительности, вышел из дома вслед за шефом. Калмыков стоял на крыльце и жадно вдыхал морозный воздух. Парень повертел в руках зажигалку и спросил:

— А со старухой что, Алексей Иванович? Поджигаем?

Калмыков поморщился, будто у него неожиданно разболелись зубы, и сказал с досадой:

— Ну как ты себе представляешь! Дом полыхает, и тут мы на своих машинах драпаем через деревню!

Сердито оттолкнул собеседника, хотел сойти с крыльца, но первая же ступенька под ним подломилась, и нога провалилась в образовавшийся пролом.

— Чертова старуха! — взъярился Калмыков.

Несостоявшийся поджигатель бросился ему на помощь. Подхватил под руки, потянул. Калмыков выбрался из пролома, сел на ступеньку, разглядывая порванную штанину. Потом поднял глаза на своего спасителя и сказал как о деле хорошо и основательно обдуманном:

— Ночью сегодня приедешь сюда.

И посмотрел выразительно. Его собеседник с готовностью кивнул.

Калмыков спустился с крыльца, сел в машину, приказал водителю:

— Поехали!

По снежной колее они проехали к деревне и обнаружили, что милиция все еще здесь. Две милицейские машины стояли у бывшего тропаревского дома.

— Останови! — сказал Калмыков.

Вышел из машины, направился к распахнутой настежь двери, ведущей во двор, но тут дорогу ему преградил милицейский сержант: