Умереть - это не страшно - Марина Скрябина Страница 75

В метро я почти вбежала. Оглянулась на эскалаторе — никого… Никто меня не догонял.

…Я не могла долго успокоиться после визита в Москву к Юнусову. Прошел почти месяц, когда по заведенной привычке я начала принимать те таблеточки, которые он выдал. На удивление — мне стало значительно лучше. Возможно, оттого, что постепенно убирались те побочные инфекции, которые хватают ВИЧ-инфициро-ванные больные в отсутствии иммунитета. А возможно — Юнусов захотел меня вылечить по-настоящему, не привязывая к себе искусственно.

После приема таблеток я настолько окрепла, что решила съездить за лечебными кашками и родниковой водой в магазин здорового питания, подбив на это душку — Артура, внезапно появившегося на горизонте. Он как будто караулил в засаде: выкарабкаюсь ли я самостоятельно из очередной канавы. Или не выкарабкаюсь.

Увидев издалека директрису Анну Владимировну, я поздоровалась с ней и начала обсуждать с продавцом, что лучше взять сегодня… Но директриса подошла ближе и оборвала меня на полуслове:

— Алиса, а вы знаете, что Чингиз Алиевич умер?

Я переспросила, не поверив в то, что услышала:

— Что? Что?! Юнусов умер?!

ЭТОГО НЕ МОГЛО БЫТЬ, ПОТОМУ ЧТО НЕ МОГЛО БЫТЬ НИКОГДА!

Ведь ему было чуть за шестьдесят. Разве это возраст для следящего за своим физическим состоянием мужчины? Но Анна Владимировна повторила, чтобы до меня дошел смысл сказанного:

— Чингиз Алиевич умер от обширного инфаркта…

И назвала дату… Ту самую дату, когда я была у него в Москве. Помертвевшими губами я смогла лишь выговорить:

— Как это произошло?

— Неизвестно. Его подобрала «скорая» у метро Таганская в семь вечера.

Именно там находился кабинет, где он принимал пациентов. Но в семь я спустилась в метро Таганская-радиальная, чтобы ехать домой! Я посмотрела на часы перед тем, как села в вагон. В семь вечера!

ОН БЕЖАЛ ЗА МНОЙ, А Я НЕ ОСТАНОВИЛАСЬ И НЕ ВЕРНУЛАСЬ. Я УБИЛА ЧЕЛОВЕКА, КОТОРЫЙ ПРОДЛИЛ МНЕ ЖИЗНЬ?

Что было со мной в магазине у Анны Владимировны? Не помню. Наверное, я упала в обморок. Окончательно пришла в себя лишь в машине Артура, ехавшего в сторону дома на огромной скорости. Увидев, что я пошевелилась на переднем сидении, куда была уложена, видимо, им же, Артур притормозил и остановился у обочины:

— Ну, ты, Алиска, меня напугала! Директриса в крик: «Скорую, скорую вызывайте!» А я тебя в охапку — и в машину! Думал — до дома твой хладный труп довезу! Ты что учудила-то?!

Я была не в силах ни говорить, ни комментировать произошедшее, ни объясняться, потому что сдерживаемые рыдания не давали мне такой возможности. Я только махнула рукой, мол, поехали. Артур тронулся с места, но иногда во время движения на меня посматривал, не провалилась ли я опять в забытье.

ЕСЛИ БЫ Я МОГЛА СЕЙЧАС ОТКЛЮЧИТЬСЯ — БЫЛО БЫ ЛУЧШЕ. А ЕЩЕ ЛУЧШЕ — УМЕРЕТЬ НА МЕСТЕ ТАМ… ТАМ, ГДЕ МНЕ СООБЩИЛИ О СМЕРТИ ЮНУСОВА. ИЛИ ТАМ, ГДЕ УМЕР ОН САМ.

2009 год

(Из дневника Алисы)

Когда мне позвонила Алиса со страшным известием, что Юнусова больше нет в живых, я рыдала вместе с ней. Конечно, я не питала надежду на выздоровление дочери — чудес не бывает! — но врач продлил ей жизнь на годы, за что я ему безмерно благодарна. Как жаль, что Чингиз Алиевич мусульманин, и я не могу в своем храме заказать молебен за упокой, хотя он вполне этого достоин. Мне разрешили только поставить свечу и помолиться за него.

Вечная память замечательному врачу!

О непростых близких отношениях Алисы и Юнусова я узнала только сейчас из дневника. Не то, чтобы я не ведала об этом раньше, но о своей невероятной влюбленности в него Алиса обмолвилась лишь пару раз, не акцентируя на этом внимание.

А тогда, после ошеломляющего известия, мои мысли были прежде всего связаны напрямую с состоянием дочери. Как бы эта скоропостижная смерть лечащего врача не подкосила ее вовсе. Как справится моя дочь с этим горем? А что это для нее настоящее горе — я ничуть не сомневалась.

Через неделю Алиса мне позвонила и рассказала, что съездила на место смерти Юнусова, и что неизвестная женщина, которую она застала в его кабинете на Таганке, где он принимал пациентов, отдала ей комнатный цветок, стоявший всегда на окне… На память…