Седьмая жертва - Александра Маринина Страница 74

Погруженная в размышления, Настя, не замечая ничего вокруг,доехала до дома. Настроение у нее было настолько непраздничным, что она даже необратила внимания на аппетитные запахи, витающие на лестничной площадке передквартирой. И, только открыв дверь, поняла, что приехал Чистяков. И, кажется, неон один.

– Настенька!

Из кухни выскочила Даша и повисла у нее на шее.

– Мы тебя поздравляем с твоим милицейским праздником!Желаем тебе всего-всего-всего, и побольше! Раздевайся скорее, мы тебя ждем сужином!

Выдавив из себя псевдорадостную улыбку, Настя расцеловалародственницу.

– Дашуня, ты продолжаешь расцветать, попирая все законыприроды, – пошутила она. – В пятьдесят лет ты будешь выглядетьпервоклассницей.

Сняв куртку и ботинки, она протиснулась в комнату. На столерядом с компьютером красовался неземной красоты букет каких-то экзотическихцветов и большой яркий пакет. Брат Саша, сидя на корточках, колдовал надвидеомагнитофоном. Подойдя к брату, Настя ласково взъерошила волосы на егоголове.

– Привет, чем занимаешься?

– Примус починяю. У тебя что-то со звуком. Сама незаметила?

– Не-а. А где профессор?

– Помчался в круглосуточный супермаркет, у него какого-тоснадобья для соуса не хватило. – Саша что-то подкрутил отверткой и включилвоспроизведение. – Вот, теперь нормально. Чувствуешь разницу?

Разницы Настя не почувствовала, она просто не помнила, какимбыл звук раньше, но из вежливости солгала:

– Еще бы! Санька Золотая Ручка, вот ты кто.

Саша не торопясь поднялся, распрямил спину и обнял сестру.

– Пока твоего мужа нет, я задам тебе неприличныйвопрос. Можно?

– Валяй, – разрешила она.

– Это что такое?

Он выразительным жестом показал на сложенную у стены кучустройматериалов.

– Это? Это, Сашенька, неоконченный ремонт.

– И сколько времени это длится?

– С августа. Ну, ты сам понимаешь.

– То есть практически три месяца, – уточнилСаша. – И как это, по-твоему, называется?

– А как? – удивилась Настя. – У юристов этоназывается форсмажорными обстоятельствами. Никто не мог предполагать, что банкирухнут в одночасье. Я не понимаю, что тебя обеспокоило?

Саша устроился на диване и потянул Настю за руку, усаживаярядом с собой.

– Скажи, пожалуйста, сестренка, ты что – сиротаказаннская? У тебя родственников нет?

Настя нахмурилась. Она понимала, к чему брат затеял этотразговор и отчего спешит поговорить с ней в отсутствие Чистякова. Лешка неодобрит такую постановку вопроса, она это знала точно, да и ей подобныеварианты были не по вкусу.

– Саша, ну при чем тут…

– При том, что у тебя есть брат, который обязан тебе погроб жизни, а ты как последняя эгоистка не даешь ему возможности сделать длятебя хоть что-нибудь, хоть самую крохотную ерунду. Почему ты не сказала мне,что у тебя проблемы с деньгами? Я что, Гобсек какой-нибудь, по-твоему? Я длячего деньги зарабатываю?

Настя пожала плечами:

– Откуда я знаю? Наверное, чтобы чувствовать себябогатым и независимым.

Чтобы содержать жену и сына. Чтобы платить большие алиментыпервой жене и дочери. Чтобы родителям помогать. Ну что ты ко мне пристал? Уменя, между прочим, праздник сегодня, а ты с глупостями лезешь.

Каменский рассмеялся и прижал сестру к себе.

– Это не глупости, сестренка, это нормальные отношениямежду родными людьми. А деньги, чтоб ты знала, я зарабатываю для того, чтобыони мне приносили радость. Например, радость сделать тебе что-нибудь приятноеили полезное. Сколько нужно добавить, чтобы закончить этот ремонт в рекордныесроки? Считай, что это мой подарок ко Дню милиции.

Она отрицательно покачала головой и встала с дивана.

– Не надо, Сашенька, это унизительно для нас. Мы самикак-нибудь справимся.

Каменский вытаращился на сестру с выражением полногонепонимания.

– Это уни… Как? У-ни-зи-тель-но? – произнес он послогам.

– Да, – твердо повторила Настя, –унизительно. По крайней мере для нас с Лешей.

– Та-ак, – протянул он, вслед за Настей поднимаясьс дивана, – значит, ты полагаешь, что принимать помощь – это унижение?

– Нет, я так не считаю. Помощь – это помощь, но этоозначает, что ты попал в ситуацию, из которой необходимо выбраться, и сделатьэто самостоятельно ты не можешь. Тогда можно принять помощь, это нормально. Ноесли ты попадаешь в ситуацию, которая не носит характера катастрофы и изкоторой по прошествии некоторого времени ты прекрасно выберешься сам, тонеприлично отягощать людей, даже и близких, своими проблемами и заставлять ихкидаться тебе на помощь, забыв собственные дела. Мне что, жить негде? У менякрыша протекает, окна разбиты, дыры в полу? Воды нет? Ничего подобного.

Да, квартира в чудовищном состоянии, плитка ободрана, обоевнет, и все такое, да, посреди комнаты громоздится куча барахла, о которую янедавно расшибла ногу, спасибо – не голову, но это совершенно не смертельно. Тыпонимаешь меня? И я не хочу ничьей помощи, я спокойно могу подождать, покафинансовое положение нашей семьи обретет какие-то четкие очертания, исамостоятельно закончить ремонт. Квартира в таком состоянии, как у меня, –это противно, тут я с тобой согласна, но не смертельно. Все, Сашенька,дискуссия окончена, слышишь, Чистяков в дверь скребется.

От входной двери действительно раздавался скрежет ключа.

– Хорошо, – вздохнул Каменский, – от тебятолку никакого. Я с твоим мужем поговорю.

– Попробуй, – усмехнулась Настя, – услышишьто же самое, только в более грубой форме.

Она не ошиблась. Примерно через сорок минут после началапраздничного ужина Саша Каменский снова завел разговор о материальной помощисемье сестры, на этот раз адресуя свои аргументы непосредственно Леше, ноЧистяков оказался более дипломатичным, чем Настя, и в то же время болеежестким. Он даже не стал пытаться объяснять свою позицию, как это делала егожена, и не добивался понимания, он просто заявил:

– Саша, я благодарен тебе за доброе отношение. Я знаю,что ты нас с Аськой любишь, и прошу тебя дать мне слово: если мы к тебеобратимся за помощью, ты нам не откажешь. Ведь не откажешь?

– О чем разговор! – тут же отозвался Каменский.

– Ну и славно. И можешь быть уверен, мы к тебеобязательно обратимся, когда в этом будет настоящая необходимость. Гражданеродственники, предлагаю выпить за нашу милицейскую даму, у нее сегодняпраздник, и не след об этом забывать!