Дикое золото - Александр Бушков Страница 71

– Умоляю вас, сделайте что-нибудь с лицом, –сказала Таня тихонько. – Оно у вас…

Усилием воли он придал лицу равнодушно-светское выражение.Сказал потерянно:

– Что ты со мной сделала? Я с ума схожу…

Таня прищурилась, выговорила громко:

– Вы совершенно правы, ротмистр, старикам следовало бысебя ограничивать в спиртном…

К ним подходил пристав Мигуля, в парадном мундире, при всехрегалиях – еще один почетный гость.

Когда он оказался совсем рядом, Бестужев уже выглядел, какчеловек вне всяких подозрений, – но далось это нелегко.

– Изволили слышать, какой вышел казус? – спросилМигуля, явно испытывая в присутствии Тани определенную робость. –Ничего-с, там Ивана Мокеича уже напотчевали шустовским, скоро уложат в коляскуи баиньки повезут, проспится, помягчает и забудет-с…

– Но ведь ротмистр прав, и это недоказуемо? –спросила Таня. – Братья Буторины – милейшие люди, забавные старички, самиони ни в чем предосудительном не замечены…

– Совершенно правильно, Татьяна Константиновна,недоказуемо-с, – поклонился Мигуля. – Вообще, не извольте нервничать,там уже стоит черкесец Исмаил-оглы и клянется магометанским богом, что он самприсутствовал в девятьсот четвертом, когда Андрюшка Буторин у неизвестногопроезжего этот самый кулон покупал. Папенька ваш, Татьяна Николаевна, –большого и быстрого ума человек-с… – он чем-то неуловимо напоминалафриканского гиппопотама, пытавшегося станцевать котильон. – Осмелюсьспросить, когда же увидим вас в приятной роли новобрачной?

– Не берет никто, Ермолай Лукич, – она улыбнуласьтак, что сердце Бестужева вновь ухнуло в смертную тоску. – Простите, мнепора…

И упорхнула, так и не закончив фразы. Презирая себя, нобудучи не в силах с собой совладать, Бестужев отвел пристава в сторонку, кприоткрытому окну:

– Ермолай Лукич, можно вас спросить? Вы не обязаныотвечать, но… Надеюсь, в материалах касаемо ваших «танцующих подпольщиков», незафиксировано имени… – и посмотрел в ту сторону, куда ушла Таня.

Мигуля покряхтел и тихонько сказал:

– Да не томите себя, ротмистр. Танечка – девушкасвоеобразная и вольная, но это вам не Серебрякова. Ни в чем похабном симпатияваша не замечена-с, даю вам офицерское слово… Да не сверкайте вы так на меняглазами-то, Алексей Воинович, – досадливо поморщился он. – Дело ваше,дело молодое. Вы только послушайте совета старого полицейского волка-с: сдевицами, занимающими в обществе подобное положение, следует соблюдатьстрожайшую конспирацию.

– Вы о чем? – недобро спросил Бестужев.

– Слухи поползли-с, Алексей Воинович. Пока что –смутные и неоформившиеся, однако два имени настойчиво связываются, сприсовокуплением-с нахальных выдумок, будто дело дошло до тех вольностей, чтодопустимы лишь у легкомысленных французишек… Вы уж поосторожнее. Я уж,простите, не буду конкретизировать источники, однако, как вы легко догадаетесь– человек опытный, сыщик, – ползут эти слухи не со стороны низших классов…Не хотелось бы мне, чтобы у вас с господином Иванихиным начались опасныеконтры…

Он поклонился и побыстрее отошел с таким видом, чтобросаться вслед, требуя подробностей, было заранее бессмысленно. Бестужев,чувствуя себя прескверно, огляделся. Большая часть гостей еще не садилась застол в ожидании новой перемены блюд, но Мельников как раз остался на месте, очем-то лениво беседовал с Даником.

Нужно было, во-первых, претворять план в жизнь, во-вторых,уходить отсюда. Казалось, что здесь он – лишний, несмотря на все хлебосольствоБуториных. Но какая же сволочь пронюхала и начала…

Он приблизился сзади и вежливо сказал:

– Рад вновь видеть вас, господин Мельников. Вы, я вижу,веселы и беспечны…

– В полном соответствии с местом пребывания нашего, –ответил Мельников со спокойной уверенностью барина. – А вы что же, вхлопотах?

– Увы, – сказал Бестужев. – Нет, господин Инженер,нам, сатрапам, покоя и отдыха, даже в такой день… Позволите, я лишь ненадолгопрерву вашу увлекательную беседу? Вы, помнится мне, в свое время показали, чтоникогда не навещали господина Струмилина в гостинице «Старая Россия»?

– Да, именно. Меня расспрашивали, как и всех, кто был сним знаком…

– Это ваш стакан? – невежливо прервал егоБестужев.

– Да, – поднял бровь Мельников.

– Пст! – щелкнул пальцами Бестужев,полуотвернувшись.

Перед ним моментально вырос вышколенный официант. Бестужеввзял чистое блюдечко, поставил на него стакан, накрыл вторым блюдечком и подал«шестерке»:

– Моя личность вам известна? Нет? Я – офицер охранногоотделения, вот моя карточка. Извольте отнести это на кухню, – он поднялнижнее блюдечко. – Плотно обмотайте бумагой, ни в коем случае неприкасаясь к стакану. Перевяжите шпагатом. Потом принесете мне. Ясно?

– Так точно-с, – заверил официант, не выразив нималейшего удивления, словно к нему каждый день обращались со столь идиотскимипросьбами. – Будет сделано, в лучшем виде-с.

Подхватил блюдечко и, балансируя сооруженной Бестужевымконструкцией, стремительно удалился к выходу. Даник таращился на Бестужева так,словно узрел привидение. Мельников держался не в пример более хладнокровно. Онспросил:

– В чем дело, ротмистр?

– Помилуйте, да нет никакого «дела»… – сказалБестужев со злым воодушевлением.

– Но вы так странно себя ведете…

– Неужели? – иронически усмехнулсяБестужев. – Бога ради, объясните, в чем эта странность заключается?

– Вы забрали мой стакан…

– Возьмите чистый, их здесь сколько угодно… –поклонился Бестужев с издевательской вежливостью. – Господин Мельников, выменя удивляете. Этому питекантропу, – он небрежно кивнул в сторонуДаника, – простительно было бы усматривать в моих действиях некие странности…Но вы-то – человек образованный, инженер, представитель точных наук. Неужелиникогда не слышали о науке дактилоскопии? В Европе с ее помощью наши тамошниеколлеги уже несколько лет творят сущие чудеса, у нас в империи дактилоскопияпока что не получила должного развития, но определенные успехи, честное слово,достигнуты…

– По какому праву…

– Любимое выражение русского интеллигента, –прервал его Бестужев. – Господин Мельников, ну что вы… Вы, кажется,нервничаете? Я не имею к вам никаких претензий и не намерен навязываться… а то,что я взял стакан, должно скорее уж волновать ресторатора, чьей собственностьювся здешняя посуда является…

Он отвернулся, но не отошел. Стоя в небрежной позе, опершисьна спинку стула Мельникова, ждал, когда вернется официант, и с притворнымбезразличием мурлыкал:

У любого спроси, кто у нас на Руси