Призрак с Вороньего холма. Исповедь шлюхи - Андрей Анисимов Страница 70

– За что они его?

– Это не они его, а ты его. – Спокойно возразила Мака.

– При чем тут я? – Она молчала. – Причем тут я!? – Крикнул Голенев и бросился к девушке: – Говори!

– Перестань кричать. Я же тебе не враг. Ты помог построить Постникову цементный завод. А они хотят его заполучить. Понимаешь, все очень просто. У Стеколкина теперь власть, и они втроем забирают завод себе.

– Они уже покойники.

– Да, ты их убьешь. Они заслужили, но что будет с заводом?

– Черт с ним, с заводом.

– Это ты в пылу говоришь. Завод твой, ты вложил в него деньги. Вот и бери его себе.

– Не надо сейчас об этом. Ты знаешь, где живут эти гады?

– Знаю. Они не в городе, а в охотничьем домике. Празднуют свою победу.

– Покажешь, где он находится.

– Покажу. Десять километров отсюда, в Медвежьем заказнике.

– Поехали.

– Не спеши, их хорошо охраняют. Ванька Курдюк позаботился. Там человек пятнадцать ментов.

– Не важно, нас трое, по пять на каждого. И не такое бывало.

– У вас хоть оружие есть?

– У Степана ствол.

– Один? – Мака улыбнулась.

– Ну и что?

– Поехали ко мне, арсенал Кащеева одолжу.

– Годится. Пошли.

Они спустились вниз. Глаза у Голенева горели:

– Полюбуйтесь. – Он протянул Скворцову листок.

В ворота кооператива они заехали, не останавливаясь. Мака сидела рядом с Голеневым и махнула охранникам. Трое афганцев быстро прошли в коттедж. Хозяйка привела их в кабинет и открыла потайную дверь. В маленькой комнатке без окон, за стеклом стенного шкафа, стояли в ряд девять стволов. Олег тут однажды уже побывал и арсенал бандита видел. Он состоял из несколько снайперских винтовок, скорострельного американского карабина и трех охотничьих винчестеров на крупного зверя. Украшала коллекцию винтовка «Хеклер и Кох». Это было очень дорогое оружие. Афганцы забрали все. Патроны они нашли в ящике под стенным шкафом. Там же в ящике обнаружили глушители к винтовкам и пистолет «Магнум 44». Тоже игрушка серьезная, и для России большая редкость. Сергей взвесил пистолет на руке, и с видимым удовольствием спрятал себе в карман. Остальные стволы завернули в одеяло. Степан и Скворцов дождались, когда рядом с коттеджем никто не проходил, и загрузили сверток в багажник «Универсала».

Пока они занимались погрузкой, Мака сообщила Голеневу:

– Между прочим, я умею стрелять.

– Не поедешь, – жестко ответил Олег: – Нарисуешь нам план и останешься здесь.

Она посмотрела на него как на несмышленого ребенка:

– Не возьмете, никого плана рисовать не буду.

– Хватит, Мака. Бывают дела бабьи, а бывают мужские, не надо путать.

– Дурак. – Ответила девушка и достала из ящика письменного стола чистый лист бумаги и ручку: – Смотри сюда, мужчина. Вот тут выезд из города в сторону Москвы. На десятом километре поворот вправо. При въезде на проселок кирпич. Это Ванька Курдюк повесил, чтобы чужие не катались. Дорога грунтовая, щебенка, песок. Два километра, потом мостик и ворота. Дальше опушка и их охотничий домик с банькой. Подобраться к ним можно со стороны леса. Сейчас они, скорее всего, на улице. Тут у них кострище. – Она нарисовала крестик и палочки: – Эти козлы любят пить водку сидя вокруг костра. Где дежурят менты охраны, я не знаю.

– Разберемся. – Олег вышел на улицу. Его друзья уже сидели в машине.

– Хорошо, что я глушитель вовремя заварил, а то нас за десять километров было бы слышно. – Высказался Голенев, усаживаясь за руль

– Глушители у меня в кармане. – Пошутил Сергей.

– Тогда я спокоен. – Усмехнулся Голенев, трогая с места: – Ну, что, мужики, ни пуха?

– Пошел на хер. – Ответил Хорьков и отвернулся к окну.

Милиционеры жарили шашлыки и тихо переговаривались. Они видели, что начальство не в духе и приписывали это последним событиям в городе. Сами милиционеры, если и рассказывали анекдоты, то тихо. Они все работали на похоронах мэра и выдерживать скорбную мину устали. Начальники в гульбе не участвовали. Они сидели на лавочке возле охотничьего домика, и выражения на их лицах никак нельзя было назвать праздничными. Курдюк не смог уговорить следователя Белянчикова закрыть дело об утопшем мере. Захар Гаврилович таки заметил, что дощечка в лодке подпилена, и уперся на экспертизе. А сегодня еще два трупа от Маки. В лес Курдюк послал молодого оперативника Жору Гребешкова, и тот углядел следы женских каблучков вокруг убитых. Но Жору полковник сумел убедить, что бандитские разборки всегда превращаются в «висяки» и заниматься ими всерьез – только время терять. За своими мыслями полковник не заметил Никитку, который присел рядом с Максютой.

– Охотиться чего сегодня не пошли? – Спросил егерь, ласково заглядывая Даниле Прокопьевичу в глаза.

– От похорон Постного устали, не до охоты. Топи лучше баню. – Проворчал Максюта. Стеколкин и вовсе выглядел бледным. После слов Голенева на кладбище вице-мэр приуныл и начинал бояться своей тени.

– Слушай, Вань, а твои там не спят?

– Не спят, Славка. Видишь, шашлыки жрут. – Раздраженно ответил Курдюк: – И брось ты, бля, трястись как заяц. Все чисто сделали. Мака, похоже, исполнителей убрала, расколоть некого.

Максюта посмотрел на часы и выругался:

– А почему девка не едет? Обещала в два, а уже начало четвертого.

– Бабы всегда опаздывают. – Резонно заметил Курдюк.

– И зачем она нам сегодня? – Недоумевал Данило Прокопьевич: – Не ждали бы, взяли телок и расслабились по полной программе. А то припрется, опять о делах. Надоело.

– Ты, того, Данилка, не прав. – Возразил Курдюк: – Пришло время точки над «и» расставлять. Я считаю, пусть возвращает нам бумагу, тогда мы с нашим удовольствием. Теперь наш Славка власть, почему мы должны, идтить твою мать, плясать перед этой курвой.

– Она опасная баба. Я ее боюсь. – Признался Стеколкин.

Максюта разыграл удивление:

– Ты боишься? А я думал, ты у нас герой. Не каждый сможет человека за ноги на дно утянуть. Я тебя теперь зауважал. С тобой можно и в атаку…

– Это он, блядь, от отчаяния. – Усмехнулся Курдюк: – Место себе освобождал. Представляешь, Постный бы выплыл?! Все, писец Славке. Такой шанс раз в жизни подваливает.

– Вам смешно?! – Взвился Стеколкин: – А кто мог подумать, что он поплывет?! Говорили, что он воды боится, и сразу, как топор ко дну. А я оборачиваюсь, вижу, плывет засранец. Вот вам и топор!

– Да, моментик был суровый. – Согласился Максюта: – Давайте, господа хорошие, примем по десять капель и закусим. Сколько можно на трезвую сидеть? У меня после поминок башка гудит.