Милицейская академия - Евгений Зубарев Страница 49

Опиум, как известно, придуман для народа, а тем, кто к народу не относится, нечего на опиум пенять — не для них и придумано. Однако же отдельные граждане так и норовят учудить что–нибудь реакционное, комсомольско–молодежное, а то и вовсе диалектическое, обзывая истинных хранителей опиума и духовных ценностей разными нехорошими словами. Так и говорят, дескать ваша религия и не религия вовсе, и даже не опиум, а сплошная марихуана вперемежку с хлорофосом. Духовные наставники, а особенно гуру, очень обижаются и, что интересно, тоже не очень–то молчат, а в ответ сильно ругаются.

Вообще говоря, гуру молчать не могут, даже если очень захотят, — когда в голове столько мыслей, поделиться тянет даже забесплатно. Впрочем, бесплатные мысли никогда не внушали доверия, наверно, поэтому повременная оплата разговоров с пророками, богами и прочими потусторонними инопланетянами растет быстрее международных тарифов на телефонные переговоры.

Ситуация 1. В один из долгих зимних вечеров в вашу квартиру наведываются два любопытных гражданина. Они представляются сотрудниками какой–нибудь благотворительной религиозной организации и некоторое время докучают вам разговорами о тщете всего сущего, особенно о бессмысленности материальных сбережений. Вы прогоняете их не сразу, поскольку вам и впрямь скучно, а любимый телесериал еще не начался. Вас расспрашивают о семейном положении, заработках и видах на урожай, и если ответы устроят хранителей абсолютного знания, то вы получите бесплатно (!) несколько хорошо изданных книжек. На прощание вам оставят визитную карточку с адресом конторы.

К тому времени вы уже включите телевизор и напрочь забудете о странном–визите.

Спустя месяц–другой вы как–то застанете супругу за изучением бесплатного подарка. Поскольку работает она теперь неполный день, она находит время на чтение и даже, как впоследствии выяснится, на задушевные беседы с хранителями знаний. Беседы будут, кстати, отнюдь не бесплатные, но сначала мадам будет это тщательно скрывать, экономя на бижутерии. Потом пойдут всякие странности — например, однажды ночью любимая заявит вам, что заниматься любовью следует только для зачатия детей, а не для сомнительного удовольствия. Поскольку детей у вас уже достаточно, вы понимаете, что с любовью у вас в ближайшем будущем ожидаются суровые проблемы.

Затем на завтрак и на ужин вы станете получать занятную баланду, которую едят, по уверениям супруги, непальские йоги и бурундийские шаманы, сильно здоровея и укрепляясь в разных насущных местах. Все ваши уверения, что было у вас одно здоровое, место, да теперь вроде ни к чему, до добра не доводят — жена садится в уголке и тихонечко молится за упокой вашей души.

Одна радость — дети пока не вернулись из объятий деревенских бабушек и не знают о надвигающемся кошмаре.

С уверенностью можно сказать следующее — если сразу не прочистить благоверной мозги, финал будет весьма определенный — вернувшись однажды с работы домой, вы застанете пустую квартиру, в которой хозяйничают несколько очень уверенных в себе молодых и совсем небогобоязненных господ. Они будут выносить мебель, а чтобы вы не отсвечивали, попытаются спустить вас с лестницы. Вспомнив кое–что из диалектического материализма, например из бокса, вы очистите помещение от наглецов, но нахал, заявившийся на следующий день с купчей на вашу квартиру, придет в сопровождении милиции. Выяснится, что жена подарила приватизированную квартиру сектантам, а те тут же перепродали ее совершенно посторонним гражданам. Супругу вы уже не увидите, она будет радостно распевать молитвы, прихлебывая священную баланду, где–нибудь в Урюпинске, а суд, куда вы обратитесь, будет длиться не один год и не факт, что решение будет в вашу пользу.

А ведь достаточно было побыстрее захлопнуть дверь, пусть даже и прищемив любопытствующим молодым людям носы, и хранители абсолютной истины остались бы на диете из рожков.

Ситуация 2. Ваше чадо еще не доросло до того ответственного момента, когда ему можно осуществлять почетные конституционные обязанности, но вы очень волнуетесь, что когда оно таки дорастет, может не справиться. Поэтому вы отдаете дитя в один из кружков кактусистов или рисования, расположенных в соседнем доме культуры. Ребенок исправно посещает курсы, вы исправно их оплачиваете, и все вроде как у людей. Правда, сюжеты художественных произведений, которые вы иногда обнаруживаете на столе у чада, огорчают вас некоторой однообразностью — все больше туманные лики печальных граждан, страдающих то ли от изжоги, то ли от международного сионизма. Чадо снисходительно разъясняет вам, что эти граждане уже ничем не страдают, поскольку давно отмучались и стали, понятное дело, мучениками. «Когда–нибудь, — мечтательно закатывает глазки ваш ребенок, — и я буду таким».

Если вас не насторожат подобные заявления, через годик вы рискуете увидеть дитя только по телевизору, в процессии таких же печальных граждан, плетущихся куда–нибудь в российский филиал Кореи, Мекки или Иерусалима. И филиалы эти будут неважной заменой оригиналу, хотя бы потому, что традиционные религиозные конфессии не занимаются откровенным вымогательством и похищениями детей, как это делают многочисленные сектанты. Как показывает практика последних лет, ни суд, ни прокуратура не будут даже рассматривать ваше заявление, а если ребенку стукнуло шестнадцать, вас просто пошлют подальше, заявив, что он сам сделал свой выбор. И хотя в результате вы потеряете только ребенка, а не наличные, что несколько выбивается из традиционного сюжета милицейских академий, боюсь, что эта потеря огорчит вас гораздо больше.