Знак убийцы - Люк Фиве Страница 46

Кирхер бросился к двери, которую открыл своим магнитным пропуском, и вместе с Осмондом и Леопольдиной быстро прошел через длинные коридоры старого павильона, заполненные чучелами мелких млекопитающих и грызунов, лесных мышей и лис — в естественных позах или стоящих на задних лапах, с оскаленными, блестящими зубами пастями. Немного поодаль в тусклом, падающем из окна свете видны были десятки чучел птице разноцветными оперениями и распущенными крыльями.

Среди этой застывшей фауны в тусклом свете стояла в белом халате, словно призрак, Лоранс Эмбер. Убийца скрестил ей руки и поставил тело на прозрачную подставку с металлической подпоркой. Лицо Лоранс было ужасающе невыразительно.

К блузе была пришпилена бирка, похожая на ту, что Осмонд снял с трупа Аниты Эльбер. Но на этот раз на ней была надпись, два слова, написанные большими буквами:

HOMO DEGENERIS [55]

— Итак, вы провели весь день в библиотеке? — спросил лейтенант Коммерсон Иоганна Кирхера.

— Да. Вы хотите знать, есть ли у меня свидетели? — с раздражением спросил главный хранитель.

Полицейский был удивлен его агрессивным гоном. Он счел необходимым объяснить:

— Полно, мсье Кирхер. Я просто веду расследование.

Его слова сопроводил оглушительный раскат грома. Началась гроза. Группа уголовной полиции примчалась на место происшествия и, как всегда, вынуждена была убедиться, что прибыла слишком поздно. Комиссар Руссель шагал взад и вперед по немного душному читальному залу, где производилось дознание, разгневанный всем и ничем разом, главным образом самим собой, тем, что он не сумел положить конец этой серии убийств, хотя и наводнил «Мюзеум» полицейскими в штатском. Как можно было перетаскивать трупы под носом стражей порядка так, чтобы остаться никем не замеченным? Это был вызов здравому смыслу. К тому времени как обнаружили тело Лоранс Эмбер, большинство посетителей уже покинули сад. Следовательно, убийца смог установить тело у окна при относительном безлюдье. И все же какая смелость! Чтобы выполнить это, он должен был бы прятаться, воспользоваться инструментами, столом… Впрочем…

Комиссар Руссель обратился к шефу бригады криминальной полиции:

— Барнье, вы можете объяснить мне, как этот сумасшедший сделал такое?

— По правде сказать, комиссар, сработано умело. Убийца воспользовался сложным методом изготовления чучел. Выпотрошив тело, он сохранил его форму с помощью полиуретана, потом заполнил пустоты пенистым полистиролом, зашил тело и закрепил все с помощью синтетической смолы. К ней он добавил очень сильный отвердитель, чтобы быстро добиться полимеризации. Этот синтетический полистирол затвердевает меньше чем через час. Таким образом убийца сумел подготовить тело и быстро перетащить его без всяких помощников. Тщательная работка.

— Спасибо за лестную оценку его труда. Когда я поймаю этого негодяя, то передам ему ваши поздравления. Ну а остальное?

Барнье недоумевающе посмотрел на Русселя. Он уже тоже потерял голову?

— Что — остальное, комиссар?

— То, что оставалось от тела, черт возьми! Где это?

— Вы хотите сказать — внутренности и…

— Да, но давайте без подробностей…

— Понятия не имею. Мы ищем.

Комиссар Руссель в ярости взмахнул рукой. Ищут… Он четыре дня только это и делает… Допрашивает людей, которые ничего не видели, ищет невидимые улики… Начальство ему заявило, что если он не добьется результата в самое ближайшее время, то может сдать дело. С ним такого ни разу не случалось за двадцать пять лет службы! На кон поставлена его репутация.

Лейтенант Вуазен между тем допрашивал Питера Осмонда. Американец отвечал на его вопросы односложно. Да, он хорошо знал Лоранс Эмбер. Да, он расстался с ней этим утром, около восьми часов. Нет, у него нет ни малейших предположений, кто убийца. Да, у него есть алиби, отец Маньяни может засвидетельствовать, что они почти весь день провели в разговорах в зале Теодора Моне. Он упомянул мимоходом о стычке между Лоранс Эмбер и Серваном. Но когда обнаружили тело Лоранс Эмбер, Сервана видели в другом конце «Мюзеума», около галереи геологии, и это в какой-то мере отметало подозрения.

— Приведите ко мне этого Сервана! — крикнул комиссар Руссель. — Я хочу сам допросить его. Что же касается вас, профессор Осмонд, то попрошу вас пока оставаться в пределах досягаемости французской юстиции!

Американский ученый поднял голову:

— Простите?

— Не хочу вас обязывать, — продолжил комиссар, — но я отмечаю, что преступления следуют одно за другим с тех пор, как вы приехали в «Мюзеум». Вы не будете отрицать, что такое совпадение заставляет задуматься.

Питер Осмонд рывком вскочил и закричал:

— What are you saying, bastard? [56]Вы считаете меня способным на такое?

— Спокойно! — крикнул Руссель. — Мы продолжим этот разговор в моем кабинете!

Стиснув кулаки, Осмонд взял себя в руки, глубоко вздохнул и пронзил комиссара взглядом. Потом ударом ноги открыл дверь и вышел из комнаты, оттолкнув встревоженного криком полицейского в форме.

Прижавшись лбом к оконному стеклу на первом этаже, Леопольдина смотрела, как дождь хлещет деревья. Молнии озаряли Ботанический сад призрачным светом. Каждый удар грома болью отзывался на ее нервах. Она дрожала, словно листик на дереве, не в силах отрешить свой разум от того фантомного видения. Кто, кто был настолько безумен, что совершил такую гнусность? Эта жестокость была просто… дьявольской. Леопольдине стало страшно. Каждая клеточка ее существа заледенела от ужаса.

Чья-то рука легла на ее плечо. Она вскрикнула. Иоганн Кирхер сказал самым ласковым голосом:

— Вы дрожите, Леопольдина. Вы плохо себя чувствуете?