Выстрел в лицо - Донна Леон Страница 45

— Твой отец сказал мне сегодня, что собирается вложить средства в бизнес в Китае, — холодно заметил Брунетти. — Я не стал спрашивать, чем конкретно он намерен там заняться, но перед этим он как бы между делом заметил, что китайцы, по его мнению, пересылают ядовитые отходы в Тибет — и ради этого даже построили там железную дорогу.

Брунетти умолк.

— И что ты пытаешься этим сказать? — наконец нарушила молчание Паола.

— Что он собирается вложить туда деньги; что его, похоже, все эти махинации с Тибетом совершенно не волнуют.

Паола повернулась и уставилась на мужа так, словно не могла понять, что за человек вдруг оказался с ней на одном диване.

— А вот вы, комиссар Брунетти, на кого, позвольте спросить, вы работаете?

— На государственную полицию.

— А она на кого?

— На Министерство внутренних дел.

— А они на кого?

— Ты что, хочешь всю пищевую цепочку перебрать, пока мы до главы правительства не доберемся? — поинтересовался Брунетти.

— Мы, собственно, уже до него добрались, — заметила она.

Какое-то время они молчали: тишина лишь накаляла обстановку, и в воздухе запахло серьезной ссорой.

Паола и не думала идти на попятный. Напротив, придала ссоре новый толчок:

— Ты, дорогой мой, работаешь на это правительство и при этом осмеливаешься критиковать моего отца за то, что он собирается инвестировать свои средства в Китай?

Брунетти коротко вздохнул и открыл было рот, чтобы ей возразить, когда в дом с невообразимым шумом ворвались Кьяра и Раффи. Топот и грохот стоял такой, что Паола не выдержала и, вскочив на ноги, отправилась в коридор. Дети скакали, сбивая с ботинок снег, и яростно трясли куртки, на которых снега было еще больше.

— А как же фестиваль ужастиков? — удивилась Паола.

— Чу-до-вищ-ный, — ответила Кьяра. — Представляешь, они начали с «Годзиллы». Где они только откопали такое старье? А спецэффекты? Убожество!

— Мы ужин пропустили? — встрял Раффи.

— Нет, — поспешила успокоить сына Паола. — Я как раз собиралась что-нибудь приготовить. Двадцать минут потерпите?

Дети кивнули, поскакали еще немного, не забыли выставить ботинки за дверь и разошлись по своим комнатам. Паола ушла на кухню.

То, что на закуску она приготовила салат с осьминогами, было, конечно, чистейшим совпадением. Но, когда Кьяра с Раффи сели за стол и присмотрелись к выражению лица своей необычайно немногословной матери, их повадка мгновенно изменилась, напомнив Брунетти этих неуловимых, осторожных и, пожалуй, даже робких морских гадов. Осьминоги боязливо вытягивают щупальца, осторожно притрагиваясь к непонятной для себя вещи, чтобы решить, не представляет ли она опасности. У детей, в отличие от моллюсков, щупалец не было, зато были языки, которые они с успехом использовали, оценивая степень угрозы. Поэтому за ужином Брунетти был обречен слушать, как они с пугающей готовностью отвечают на дежурные вопросы матери о школе, а когда вопросы иссякли, с откровенно фальшивым энтузиазмом предложили вымыть после ужина посуду.

Паола, еще не остывшая после вспышки гнева, промолчала весь ужин, открывая рот только для того, чтобы спросить, не желает ли кто еще лазаньи, которая и впрямь дожидалась в духовке. Гнетущая атмосфера повлияла даже на аппетит детей: им пришлось дважды предлагать добавку, прежде чем они на нее согласились. Мало того, Кьяра — о чудо! — не стала выкладывать на край тарелки ненавистный ей горошек, что всегда страшно бесило Паолу. К счастью, на десерт были запеченные яблоки со сливками, которые немного подняли всем настроение. К тому моменту, когда Брунетти допил кофе, в семье восстановилось некое подобие мира.

Граппы он больше не хотел, так что пошел прямо в спальню. Брунетти решил отыскать том с речами Цицерона. Разговор с Франкой Маринелло натолкнул его на мысль перечитать труды древнего оратора. Кроме того, Брунетти удалось отыскать на полке сборник не слишком известных сочинений Овидия, который он не открывал уже пару десятков лет. Он решил, что если благополучно одолеет Цицерона, то затем возьмется за Овидия — его Франка тоже рекомендовала.

Вернувшись с книгами в гостиную, он обнаружил в ней Паолу. Она как раз усаживалась в свое любимое кресло с подлокотниками, большое и удобное. Брунетти встал рядом и стоял так, пока она не наклонила в его сторону все еще закрытую книгу, чтобы он мог прочесть название.

— Ты, как я вижу, по-прежнему предана мастеру? — спросил он.

— Я никогда не предам мистера Джеймса, — поклялась жена и раскрыла книгу.

Брунетти вздохнул с облегчением. Как хорошо, что у них в семье никто не отличается злопамятством! Похоже, на сегодня со ссорами и обидными словами покончено.

Брунетти сел, а потом и лег на диван и погрузился в запутанные подробности судебного процесса по делу Секста Росция. Вскоре книга мягко шлепнулась ему на живот, и Брунетти, вывернув под неестественным углом шею, посмотрел на Паолу.

— Знаешь, — заговорил он, — эти римляне все-таки были ужасно странные. Они крайне неохотно сажали людей в тюрьму.

— Даже виновных?

— Особенно виновных.

Заинтересовавшись, Паола оторвалась от романа.

— И что они вместо этого с ними делали?

— Если судья выносил обвинительный приговор, они позволяли осужденному бежать. Между вынесением приговора и заключением под стражу проходило некоторое время — нечто вроде льготного периода, которым с радостью пользовалось большинство преступников.

— Как Кракси? [53]

— Точно.

— Интересно, а в какой-нибудь еще стране есть столько же заключенных, сколько у нас? — задумчиво протянула Паола.

— Говорят, у индусов почти столько же, — откликнулся Брунетти и вернулся к чтению.

Спустя какое-то время Паола услышала, как он хихикнул. Затем Брунетти рассмеялся в голос.

— Мастеру, конечно, удается иногда вызвать у меня улыбку, но, надо признать, так хохотать над его книгами мне ни разу не доводилось, — сказала она.

— Ты только послушай, — сказал Брунетти и отыскал глазами абзац, на котором остановился. — «Философы утверждают, и весьма обоснованно, что одно только выражение лица может служить признаком невыполнения сыновнего долга». Цицерон.

— Может, распечатаем и на холодильник приклеим? — предложила Паола.

— Ты погоди, — зашелестел страницами Брунетти. — Тут в начале еще одна цитата была, даже лучше этой. — Он быстро листал книгу.

— Что, тоже для холодильника?

— Нет, — ответил он, прервав на секунду свои поиски. — Ее скорее следует поместить во все государственные учреждения страны; лучше всего — выбить в камне.