Невеста Борджа - Джинн Калогридис Страница 45

И он исчез.

Я отыскала стилет на мраморном полу и вернула на место. Подарок моего брата еще раз доказал свою ценность. Когда я вошла в свои покои, служанки молча уставились на меня широко раскрытыми глазами. Лишь взглянув в зеркало, я сообразила, что моя грудь почти выскользнула из корсажа, юбка разорвана, а волосы наполовину выбились из золотой сеточки и упали на плечи.

Чезаре сдержал свое обещание. Через считанные минуты — служанки даже не успели снять сеточку и хоть как-то причесать мои растрепанные волосы — в дверь моих покоев осторожно постучали.

Я поправила корсаж, отослала служанок в их комнату и сама подошла к двери. Меня все еще трясло от физического напряжения, которое потребовала от меня борьба, и этот факт меня раздражал.

За дверью стоял Чезаре, сдержанный, но обеспокоенный, хотя он очень хорошо держал себя в руках. Я пригласила его войти, но он отклонил предложение присесть и остался стоять.

— Мадонна Санча, вы совершенно уверены, что с вами все в порядке?

— Уверена.

Я старалась держаться так же сдержанно и достойно, как он. То, что подумает обо мне Чезаре, волновало меня куда сильнее, чем насилие против моей особы, только что учиненное его отцом.

— Я молю вас о прощении, — сказал Чезаре, и в его обычно сдержанном тоне проскользнула нотка гнева. — Его святейшество слишком часто пытается забыть о тяжком грузе государственных забот, топя их в вине. Он уже уснул. Думаю, к утру он полностью позабудет об этом происшествии.

«И вы предлагаете мне тоже позабыть о нем», — хотела сказать я, но это было бы невежливо. В конце концов, у меня все равно не было другого выхода. Папа мог распоряжаться моей судьбой, как пожелает. Он мог, если захочет, заточить меня в замке Сант-Анджело по вымышленному обвинению в измене. Он мог даже напустить на меня кого-нибудь из своих приспешников и велеть меня убить. Я была благодарна Чезаре за его заботу, поскольку это означало, что в доме Борджа у меня есть и другой союзник помимо совершенно бесполезного Джофре.

Поэтому я лишь произнесла:

— Но остались физические доказательства. Я ударила его… стилетом. У него ранена рука.

— Наверняка эта рана несерьезна, — сказал Чезаре. — Я даже не заметил ее, а он не пожаловался.

— Несерьезна. И тем не менее след остался.

Чезаре ненадолго задумался. Его лицо напомнило мне поверхность озера с совершенно неподвижной водой. Наконец он предложил:

— Тогда, если мой отец позабудет о самом происшествии, мы с вами договоримся считать и утверждать, что эта рана стала результатом стычки с одной из куртизанок. Я скажу ему, что сам был свидетелем и что эта женщина была сурово наказана.

Я кивнула.

Чезаре кивнул в ответ, скрепляя наш договор, потом поклонился.

— В таком случае позвольте откланяться, мадонна. Он повернулся, чтобы уйти, потом приостановился и взглянул на меня через плечо. И снова от внимательного взгляда этих темных глаз мне сделалось не по себе — и в то же время меня объял трепет.

— Вы — единственная известная мне женщина, которая отказала ему, мадонна. Для этого нужно изрядное мужество и твердые убеждения.

Я потупилась.

— Я замужем за его сыном.

Я не просто отвечала Чезаре. Мне нужно было напомнить самой себе об этом факте.

Чезаре немного помолчал, потом сказал:

— Жаль, мадонна, что младшего сына вы встретили раньше, чем старшего.

Он снова взглянул на меня, и на этот раз я храбро встретила его взгляд.

— Жаль, — сказала я.

Чезаре едва заметно улыбнулся и вышел.