Шепот питона - Cилье Ульстайн Страница 44

Вторник, 22 августа 2017 года

— Это Мариам Линд, — представилась я. — Меня просили перезвонить. По поводу Эгиля Брюнсета. Мне нужно навестить его в ближайшее время.

— Он говорит, что знает вас, — ответил полицейский. — Вы старые друзья?

Я закашлялась.

— Да. Друзья детства.

— Приводов у вас нет, — сказал он. — Обычно нужно долго ждать, чтобы разрешили свидание, но раз вы приехали в Олесунн всего на неделю, мы сделаем исключение. Можете прийти в ближайший четверг в половине одиннадцатого утра.

— А раньше нельзя? Может быть, можно поговорить с ним по телефону?

— Мы приняли решение, — отрезал он.

* * *

Я вошла в гостиную, и Ингвар посмотрел на меня. Он сидел на диване с электрогитарой в руках и зажатым во рту медиатором. Музыку Ингвар обожает. У него нет никаких амбиций, он не мечтает стать рок-звездой, вовсе нет. Он просто не может жить без музыки, как человек не может жить без сна или пищи. У меня ничего такого никогда не было. Да, конечно, я создала собственную компанию из ничего, вложила в нее больше времени, чем себе представляла. Я хотела этого — и добилась, но никакой страсти не испытывала. Я готова с легкостью все бросить и даже не оглянусь. Мысль о том, чтобы проверить, справляется ли мой заместитель с новым проектом, приходила мне в голову лишь ненадолго. Когда пропала Ибен, я просто закрыла эту коробочку в моем мозгу. Сколько таких коробочек я еще закрою?

— Я смогу навестить Эгиля только в четверг, — сказала я, плюхнувшись на диван рядом с Ингваром.

— Быстро, — удивился он. — Мне вообще не разрешили. Они считают, что у меня есть друзья в «его среде», — и изобразил пальцами кавычки.

— А это не так?

— Я с ними уже много лет не общался.

Я кивнула.

— Когда ты не на работе и не сидишь здесь, что ты делаешь? С кем тусишь?

Ингвар достал пачку табака.

— Я хожу в «Лазейку», встречаюсь там с друзьями.

— И среди них нет никого из прежней тусовки?

Он покачал головой и достал новую бумажку для сигареты.

— Нет, есть. Может быть.

Я вздохнула.

— И что будешь делать? — сказал Ингвар и прикурил, увернувшись от искры, едва не упавшей ему на брюки.

— Как я уже говорила, ключ могли взять лишь двое: Эгиль и Патрик. Встречи с Эгилем ждать слишком долго. Так что придется мне разыскать Патрика. Если это он… — Я замолчала.

— Не думаю, — сказал Ингвар. — Не могу себе даже представить.

Я посмотрела на телефон. Мои пальцы задрожали от одной мысли о том, как я полезу в интернет его искать. Что-то меня останавливало. Я передала телефон Ингвару.

— У тебя есть его номер? Или, может, ты подписан на него в каких-нибудь соцсетях? Можешь с ним связаться?

— Я ведь сказал, что я не…

— Можешь его найти?

Он начал нажимать кнопки на экране. Искал долго, а я ждала. Он постарел. На лбу залегли морщины, а на лице появились какие-то рытвины. Ингвар всегда был хиловат, а с годами это только усилилось.

Тут он издал какой-то звук. Вдох вместе с восклицанием. Похоже, неосознанно.

— Что? — спросила я, и он выпрямился.

— Ничего. Он пользуется некоторыми музыкальными порталами, в которых я зарегистрирован. Я отправил ему сообщение в личку.

— А номер телефона?

— Не нахожу. Возможно, он закрыл эти сведения или использует скрытый номер.

Я кивнула.

— Отправь сообщения во все профили, которые найдешь; скажи, что тебе нужно с ним поговорить. Не говори, о чем, просто напиши, что это важно.

Если Патрик что-то сделал с Ибен, он сразу же поймет, что эти сообщения от меня. Может, именно это ему и нужно, чтобы я вернулась? А иначе зачем ему оставлять мне сообщение в комнате Ибен? Понятное только мне?

Я подняла ключ и покачала его на цепочке. Проследила, как он раскачивается из стороны в сторону. Развела цепочку пальцами, чтобы получилось сердечко. Когда исчез ключ, я тоже исчезла из этой квартиры. Больше не чувствовала себя здесь в безопасности. Теперь я вернулась, хожу кругами, превратилась в змею, кусающую себя за хвост. Мне придется вспомнить все, от чего я убежала, всю мою жизнь.

— Если он не ответит, — сказала я, — завтра я сама к ней поеду.

О ком я говорю, до него дошло не сразу. Я никогда не произношу слова «мама».