Звериный профиль - Анна Дубчак Страница 44

И все равно, ни передача дела Горохову и грубейшая подтасовка фактов, ни предстоящая свобода Бельского не занимали мысли Сергея Рябинина так, как открытие, которое он сделал вчера поздно вечером, когда пришел к Михаилу Полуэктову домой.

Зоя, увидев его, пулей вылетела из квартиры. Что ж, ее поведение лишний раз доказывало наличие между ней и вдовцом определенных отношений. Сергей, занимаясь расследованием убийства Ирины Полуэктовой, уже так глубоко вник в какие-то личностные проблемы людей из ее окружения, что происходящие события начинал воспринимать как развитие сюжета сложнейшей психологической пьесы, в которой не было ни одного положительного героя!!! Ни одного! Просто клубок ядовитых змей!

И если поначалу Михаил Полуэктов, хирург, человек внешне красивый, интеллигентный, мягкий и добрый, мог бы стать этим самым положительным героем, то стоило только Сергею, оказавшись в прихожей его квартиры, взять в руки домашние тапочки его погибшей жены, как он сразу же записал Полуэктова в преступники. Моментально. А бросив взгляд на кожаные женские мокасины, которые были аккуратно поставлены на полочку, Сергей мысленно начал одевать на Полуэктова наручники.

Жена Михаила Полуэктова носила обувь 39–40 номера, а у убитой Ирины (хотя бы имена совпадают!) размер ноги был 36–37!

Если бы жертва надела домашние тапочки или мокасины, они свалились бы с ее ног сразу.

Михаил предложил Рябинину чаю, Сергей согласился, но во время разговора, вместо того чтобы задавать какие-то наводящие вопросы, чтобы побольше узнать о его погибшей жене, думал о ее домашних тапочках и мокасинах.

– Я хотел бы осмотреть комнату вашей жены.

Михаил проводил его в спальню жены, где и оставил одного. И вот тогда, открыв шкаф и порывшись в вещах женщины, особенно в обувных коробках с ботиночками, туфельками и кроссовками, он понял, что его подозрения подтверждаются: обувь Ирины Полуэктовой была на пару размеров больше размера обуви трупа.

Вернувшись на кухню, он допил чай и, глядя на хирурга уже какими-то другими глазами, видя в нем чуть ли не монстра, заметил:

– У вашей жены был хороший вкус.

Возвращаясь домой, Рябинин вспоминал свой разговор с Михаилом, его поведение, уверенность и спокойствие, и начинал склоняться к мнению, что ему не под силу распутать это дело и найти убийцу несчастной молодой женщины. Ему было бы гораздо легче вести расследование, если бы это убийство носило на самом деле неопровержимый криминальный характер, к примеру, жертва была застрелена или отравлена, может, удушена, как Суркова.

А так причина смерти (вполне вероятно, что произошел несчастный случай!) сослужила хорошую службу тем, кто, пользуясь своими связями и возможностью подкупа, помог предполагаемым преступникам оказаться на свободе.

Так что же произошло с этой женщиной на самом деле? Где она могла упасть? Удариться? Неужели это она рухнула тогда, в результате драки, в подвал рядом с поликлиникой?

Рано утром он сам отправился к свидетельнице Преображенской Евгении Спиридоновне, чтобы попросить ее повторить свой рассказ.

Общаясь с ней, он убедился, что старушка, несмотря на свои восемьдесят девять лет, не растеряла ясности ума. И если физически она была уже похожа на нежную развалину, то мозг ее работал отлично. И слушать ее правильную, литературную речь было удовольствием.

Она спокойно, во всех подробностях рассказала то, что видела тем утром неподалеку от входа в поликлинику.

– Самое удивительное, – говорила она с некоторым возмущением и сожалением, – что поликлиника – место бойкое, особенно утром, когда люди так и снуют туда-сюда, и затеять драку здесь было просто безумием! Но, видимо, между этими женщинами был какой-то серьезный конфликт. Причем обе молодые, понимаете? Молодые, сильные и такие уже агрессивные!

– Скажите, Евгения Спиридоновна, вы могли бы узнать хотя бы одну из тех женщин? Вам удалось разглядеть их лица?

– Ну, не знаю… У меня зрение неважное, да и далеко они были. Помню только, на той, что упала вниз, было пальто такого серого, мышиного цвета, а на голове черный берет. Девушка была высокая, худенькая. А вторая, кстати говоря, тоже не маленькая, среднего роста… Вот на ней была норковая шуба. А что на голове – не помню. Может, она была в капюшоне… Кажется, она была с непокрытой головой, волосы, может, русые…

– Почему вы сразу не вызвали полицию?

– Понимаете, я потом отлучилась… извините, в туалет… А когда вернулась, уже никого не было. Я и подумать не могла, что девушка эта могла остаться лежать в этой яме. Там же, полагаю, невысоко. Сама бы я туда не пошла, страшновато было. Вот поэтому я и рассказала об этом Валечке, своей соседке.

Показывать Преображенской фотографию трупа в сером пальто и черном берете Сергей не рискнул. Будь женщина помоложе, он сделал бы это.

– Вы с вашей соседкой Валентиной Сурковой говорили еще об этом происшествии?

– Ну да… Только как-то вскользь. Знаете, я уверена, что она мне не поверила. Мне вообще никто не верит, считают, что я старая фантазерка! – И старушка засмеялась мелким тихим смехом. А потом вдруг по ее щекам потекли крупные прозрачные слезы. – А я ведь поняла, почему вы ко мне пришли. Валечку же убили. Вы думаете, это как-то связано с той дракой возле поликлиники? Но она-то здесь при чем?

– Будем работать, – уклончиво ответил Рябинин, поблагодарил Евгению Спиридоновну за разговор, тепло распрощался с нею, пожелав здоровья.

По дороге на работу заехал в кафе позавтракать. Заказал большую чашку какао и омлет. Из головы не выходила Суркова.

Конечно, ее зацепила эта информацию о драке. Возможно, она спустилась из своей квартиры и заглянула в подвал, увидела труп… Хотя стоп! Нет. Она не сделала этого. Побоялась. Подумала: а вдруг там до сих пор лежит женщина? Словом, не хотела быть втянутой в эту историю официально. Но могла предположить, что, если женщина до сих пор в подвале, хотя прошли примерно сутки, то та преступница, что толкнула ее туда, может вернуться, чтобы проверить, как она там… Да, Суркова вполне могла так рассуждать. Но чтобы ей так прочно увязнуть в этой истории, должно было произойти что-то невероятное. Какой-то знак, случай, событие. Ну конечно! Она могла следить за подвалом из своего окна и увидеть, как ночью туда подъехала машина Демина! Вот откуда она могла его узнать! Та женщина, что толкнула Ирину и невольно стала ее убийцей, наверняка переживала после драки, никак не могла успокоиться, не знала, жива ли девушка в берете или нет. Но поскольку она женщина и ей было страшно, она могла обратиться за помощью к своему знакомому (другу, любовнику, родственнику, словом, доверенному лицу) – Олегу Демину! И тот подъехал к поликлинике на своей машине, спустился в подвал и увидел там труп. Убедился, что там труп – так будет точнее. И что же дальше? Забрал он его или нет? Если, предположим, забрал, то теперь становится понятным, как труп оказался у него во дворе. Но тогда зачем, спрашивается, он его вез через всю Москву в свою Бересту? Его же могли в любую минуту остановить! Нет, он его не взял. Он просто убедился в том, что женщина мертва. И вот с этой страшной вестью он вернулся к той женщине-драчунье, которая и отправила его на место преступления.