Хранительница тайн - Кейт Мортон Страница 41

– Какая-то свадьба. – Она надела очки, чтобы получше рассмотреть незнакомых людей, застывших в официальных позах за мутным стеклом. – Ты ведь их не знала?

Мать ответила уклончиво.

– Дивная вещица, – промолвила она с тихой грустью. – Наверняка он нашел ее на благотворительной распродаже. Эти люди… снимку следовало бы висеть на чьей-нибудь стене, а не валяться в коробке с хламом… Ужасно, как мы порой бываем жестоки!

Лорел согласно кивнула.

– Красивая фотография, – заметила она, водя большим пальцем по стеклу. – Судя по одежде, время военное, хотя жених не в форме.

– Тогда не все носили форму.

– Ты про уклонистов?

– Разные были причины.

Дороти забрала рамку из рук Лорел, еще раз всмотрелась в лица и поставила снимок на тумбочку, рядом с фотографией собственной скромной свадьбы.

При упоминании о войне Лорел встрепенулась. Вот и повод расспросить Дороти о ее прошлом.

– А чем ты занималась во время войны, мам? – спросила она с наигранным равнодушием.

– Я работала в Женской добровольческой службе.

Ни промедления, ни тени смущения. Словно мать и дочь часто говорили о войне, а не обсуждали эту тему впервые.

Лорел жадно ухватилась за нить.

– Вязали носки? Кормили солдат?

Мать кивнула.

– У нас была столовая в церкви. Варили суп для солдат, раздавали еду на улицах.

– Под бомбами?

Снова легкий кивок.

– Мам… – Лорел запнулась. Такой откровенности она не ожидала. – Ты очень храбрая.

– Нет, – ответила Дороти неожиданно резко, ее губы задрожали. – Были люди гораздо храбрее меня.

– Ты никогда не рассказывала нам о войне.

– Никогда.

Но почему, хотелось крикнуть Лорел. Так расскажи мне теперь! Почему твое прошлое окутано тайной? Генри Дженкинс и Вивьен, детство в Ковентри, военные годы – до того, как ты встретила папу. Почему ты с таким отчаянием ухватилась за свой второй шанс? Что заставило тебя поднять руку на человека, который осмелился бросить тень из прошлого на твою новую жизнь?

– Жаль, что тогда мы не были знакомы, – промолвила Лорел вслух.

– Это было бы непросто устроить, – улыбнулась Дороти.

– Ты понимаешь, о чем я.

Дороти беспокойно заворочалась в кресле.

– Едва ли я бы тебе понравилась.

– Почему?

Рот Дороти исказился, словно ей было трудно говорить.

– Почему, мам?

Дороти выдавила улыбку, которая совсем не вязалась с ее голосом и выражением глаз.

– Видишь ли, с возрастом люди меняются… становятся мудрее, учатся на собственных ошибках… Я очень стара, Лорел. Те, кому выпало жить долго, обречены сожалеть о поступках, которые совершили в прошлом… и которые предпочли бы не совершать.

Прошлое, сожаления… Кажется, Лорел на верном пути.

Стараясь держаться непринужденно – заботливая дочь беседует с матерью на отвлеченные темы, – она спросила:

– Каких поступках, мам?

Хрупкие пальцы Дороти теребили край пледа.

– Отец предупреждал, чтобы я вела себя осмотрительнее…

– Все родители так говорят, – осторожно заметила Лорел. – Я уверена, тебе нечего стыдиться.

– Он пытался предостеречь меня, а я не слушала, считала, что сама во всем разберусь. И поплатилась за свою ошибку, Лорел… я все потеряла… все, что любила.

– Как? Что произошло?

Разговоры и воспоминания утомили Дороти – паруса, лишившись ветра, обвисли, – и ее голова упала на подушку. Губы еще шевелились, но беззвучно, и наконец Дороти сдалась, отвернувшись к покрытому моросью окну.

Лорел изучала профиль Дороти, жалея, что оказалась не слишком хорошей дочерью, что не расспросила мать давным-давно, оставила все на потом.

– Ах да, смотри, что нашла Рози! – воскликнула она, решив зайти с другой стороны.

Сняв альбом с полки, Лорел вытащила фотографию Дороти и Вивьен. Руки предательски тряслись.

– Это лежало в старом чемодане на ферме.

Дороти взяла снимок в руки.

Хлопали двери, звонил телефон, автомобили подъезжали и отъезжали от крыльца.

– Вы дружили? – спросила Лорел.

Мать неуверенно кивнула.

– Во время войны?

Снова кивок.

– Ее звали Вивьен.

Дороти подняла глаза. На лице было написано удивление и что-то еще. Лорел собиралась объяснить про книгу и надпись, но мать ее перебила.

– Вивьен погибла, – прошептала она еле слышно, – во время войны.

– Под бомбежкой, – сказала Лорел, вспомнив некролог Генри Дженкинса.

Едва ли мать ее услышала. Дороти молча смотрела на фотографию, глаза блестели, по щекам катились слезы.

– Неужели это я… – промолвила она тонким старческим голоском.

– Столько лет прошло.

– Целая жизнь. – Дороти вытащила скомканный носовой платок и приложила к щекам.

Она еще что-то бормотала в платок, но Лорел разобрала лишь отдельные слова: бомбы, грохот, страх начать все сначала. Лорел наклонилась над креслом, еще немного – и она все узнает.

– Мам?

Дороти обернулась. На лице был написан ужас, словно она увидела призрак. Вцепившись в рукав дочери, она, запинаясь, пробормотала:

– Во время войны я кое-что сделала… Я растерялась, все пошло не так… мне казалось, что план разумный и все получится… но он узнал и разозлился.

Сердце Лорел упало. Он.

– Кто он, мам? Тот человек, что пришел в день рождения Джерри?

Лорел затаила дыхание. Ей снова было шестнадцать.

Бледная как полотно Дороти все еще сжимала ее рукав.

– Он нашел меня, Лорел… он никогда не прекращал поисков.

– Из-за того, что ты сделала во время войны?

– Да.

– Но что, мам? Что ты сделала?

Дверь отворилась, и сестра Рэтчед вкатила в палату стол на колесиках.

– Завтрак прибыл! – протрубила она, наполнила пластиковый стаканчик тепловатым чаем и проверила, есть ли в графине вода. – Как только закончите, звоните, я помогу вам с туалетом.

Напоследок оглядев стол – все ли на месте, – сестра Рэтчед спросила:

– Больше ничего?

Дороти совсем обессилела и лишь тревожно смотрела на медсестру.

Та широко улыбнулась, нагнулась к больной и повторила: