Не самые хорошие соседи - Маттиас Эдвардссон Страница 40

Понедельник, 16 октября 2017 года

Я хожу от стены к стене в тесном помещении для родственников и считаю минуты. Сиенна сидит рядом с детьми, которых, слава богу, увлек мир Астрид Линдгрен, разворачивающийся на экране планшета.

Поздно вечером в воскресенье нам сообщают, что Бьянка не реагирует на боль. Доктор Ариф говорит медленно и серьезно, они будут повторять тестирование через равные промежутки времени.

Я завис между двумя мирами, в зазоре между настоящим и будущим. Я хочу знать, что происходит. И не хочу этого знать. Все может исчезнуть, но мы еще есть: Бьянка, Белла, Вильям и я. Здесь и сейчас. Но через секунду или две уже может быть поздно.

Как измеряется активность мозга? Как измеряется жизнь?

Я представляю, как доктор Ариф держит в руках высокоточный инструмент и высчитывает мое будущее.

Мы редко говорили о смерти, но, когда умер отец Бьянки, дверь в неизбежное немного приоткрылась.

— Должно быть что-то еще, — сказала тогда Бьянка, держа в руках бледную фотографию отца размером с почтовую марку. Сейчас она носит ее в медальоне на шее.

— Должно?

— Иначе все здесь становится… таким… бессмысленным.

— Не бессмысленным, — возразил я. — Жизнь прекрасна. И этим нужно пользоваться.

А мы — пользовались? Мы правильно распоряжались нашим временем? Я смотрю на детей и вижу в их глазах проблески будущего. Еще не поздно.

— Посиди хоть немного, — говорит мне Сиенна.

Я качаю головой. У меня в мозгу вертится столько мыслей. Захожу через мобильный в Сеть. Раздел региональных новостей. «В Чёпинге в пятницу вечером произошло ДТП, в котором серьезно пострадала тридцатипятилетняя женщина. Полиция подозревает состав преступления в действиях женщины, находившейся за рулем, проводится предварительное расследование». Может быть, справедливость все же победит. Я всегда в это верил. Называйте это как угодно: судьба, карма, системное равновесие. Человек получает то, что заслуживает.

Дверь медленно открывается, как будто вырезается тусклым лучом из коридора. Я оказываюсь в плену у реальности, острой как нож.

— Микки, не могли бы вы пройти со мной? — говорит доктор Ариф.

Ноги наливаются свинцом. Небольшое расстояние до палаты Бьянки кажется бесконечным. Мысленно представляю, как Бьянка встает с кровати. Она на меня сердится, кричит, ругает, но это не важно, потому что она жива, мы любим друг друга, и все образуется.

Но образы моих мечтаний рушатся и медленно опадают, и сквозь эти руины я подхожу к больничной койке, на которой спит Бьянка.

— Не оставляй меня, любимая, — шепчу я.

Бьянка отвечает неподвижностью и молчанием. Она похожа на изваяние с силиконовой трубкой во рту.

Достойная человека жизнь — что это значит? Я закрываю глаза, открываю, снова закрываю и вижу перед собой растение, овощ, оболочку человека.

— Присядьте, пожалуйста. — Большие глаза доктора Арифа печальны. — Мы, к сожалению, не наблюдаем у Бьянки никакой активности мозга. Ни на какие раздражители она не реагирует.

Я жду «но». «Но» должно быть всегда.

— Вам известно, как Бьянка относилась к донорству органов?

О чем он?

— Я не понимаю.

Доктор Ариф опускает глаза и говорит тише:

— Я действительно вам очень сочувствую. Время есть, это совсем не срочно.

— Она же дышит. Что вы имеете в виду?

Ариф сглатывает.

— Бьянка дышит не самостоятельно. Жизнь в ее теле поддерживается искусственно.

Я больше не могу. Я распадаюсь на части.

Навсегда.

Что произошло с навсегда?