Проклятие Гоголя - Николай Спасский Страница 38

Клэр Люс, жене Генри Люса и с марта 1953 года – послу Соединенных Штатов Америки в Итальянской республике, не нравилось здание американского посольства на виа Венето. Если бы она умела ненавидеть, она бы возненавидела это здание. Но она не привыкла ненавидеть. Это ей не требовалось. Уже многие годы она обладала такой властью, что малейшей ее неприязни бывало достаточно, чтобы все устраивалось так, как ей хотелось. Знаменитая писательница, влиятельнейшая журналистка, член палаты представителей конгресса США, жена, подруга и соратница владельца газетной империи «Тайм Инк» – она привыкла жить и поступать по-своему.

А в данном случае она ничего не могла поделать и раздражалась. Она большую часть времени старалась проводить на вилле Таверна – в официальной резиденции американского посла в Риме. Принимала там посетителей, проводила мероприятия, читала и подписывала документы. Но все равно дворец Маргерита на виа Венето оставался посольством США, и случались обстоятельства, когда нужно было туда отправляться.

Огромное, лишенное какого-либо изящества здание, покрашенное в серовато-розовый цвет… Сюда переселилась вдовствующая королева Маргерита после убийства своего мужа короля Умберто, застреленного в 1900 году анархистом итало-американского происхождения из Нью Джерси. Дворец, сперва предоставленный в распоряжение американского командования, где и разместилось посольство США, находился в одном из самых живых и колоритных римских кварталов – районе виа Венето, эпицентре знаменитой dolce vita. Но каким-то странным образом ухитрялся полностью изолировать себя от окружающей беззаботной атмосферы.

Мрачный, неухоженный, явно нуждающийся в ремонте, с длиннющими серыми коридорами, мелкими скрипящими застекленными дверями. Сотрудников было много, если учесть и представительство по осуществлению плана Маршалла, и миссию по репарациям, и офис атташе по сельскому хозяйству. Второй этаж был целиком отведен под защищенные помещения. Правое крыло – под военный атташат и вообще под нужды военных, левое крыло – ЦРУ.

Дворец, производивший неприятное впечатление, мало чем отличался от зданий с государственными офисами в центре Вашингтона и, кстати, совсем не походил на другие римские дворцы, которые, при их обшарпанности, оставались жизнерадостными. Но Клэр Люс не любила палаццо Маргерита не только по причине его уродства. Каждое ее посещение посольства означало, что она покидала привычный пьедестал, на котором общалась с Эйнауди и Де Гаспери, иногда снисходила до высшей итальянской знати, двух-трех важных кардиналов, и вынуждена была спускаться на грешную землю, где ее поджидала черновая повседневная работа.

На сей раз она толком не поняла, чего от нее хотели. Ее присутствие запросил руководитель местного отделения ЦРУ для обсуждения, как он выразился, «некоторых вопросов, связанных с итогами парламентских выборов». Что за «некоторые итоги»? Де Гаспери ее заверил, что никакого компромисса с коммунистами ни на национальном, ни на местном уровне не будет. Что еще требуется? Телеграмму президенту она подписала. Какие еще вопросы?

Она специально оделась в светлый, легкого кофейного цвета элегантный костюм. Шляпка с широкими полями, длинные перчатки. Чтобы подчеркнуть, что не собирается надолго задерживаться в посольстве, у нее мероприятие. Хотя фактически вплоть до вечера у нее в календаре не значилось ничего.

Шеф ЦРУ встретил ее около входа. Его, пожалуй, она все-таки ненавидела. Да! Тут уж ничего не поделать. Типичный выходец со Среднего Запада. Отец – лавочник. Говорят, чуть ли не мясник. Вдобавок польского происхождения. Одна фамилия чего стоит! Ковальски! Невысокий, примерно ее роста, толстый, даже не столько толстый, сколько неухоженный, обрюзгший, с переваливающимся через ремень пивным животом. С крупной, кругловатой головой. Не лысый. Но уж лучше бы был лысым, чем со своей военной причесочкой. Под бобрик – так, что ли, ее называют. Мясистый нос, вечно красный, маленькие свиные глазки, да еще голубые. И руки, ручищи, с мелкими рыже-серыми тараканьими волосиками. Она испытывала физическую брезгливость в присутствии этого человека. А он еще настаивал на том, чтобы пожать ей руку. Гадость!

Лучше бы он знал свое место. Место советника посольства. Да, он представитель ЦРУ. Очень хорошо. Но есть посол – представитель президента Соединенных Штатов Америки. Следовательно, высшее должностное лицо США на территории Италии. Этот же постоянно подчеркивал свою автономию. Да, разумеется, он признает авторитет посла, но тем не менее указания получает напрямую из Вашингтона. Ей не хотелось тратить время на мелкие склоки с такими людишками. Не ее уровень. А в Вашингтоне нужно будет переговорить с президентом.

Едва Клэр Люс успела так подумать, ее передернуло. Черт возьми, она и Генри положили столько сил и денег ради возвращения республиканцев к власти – и что в итоге? Конечно, Эйзенхауэр человек достойный, победитель в войне. И за него голосуют люди. Только он не свой. Нельзя было проверить, как он голосовал в последние двадцать лет за тот или иной законопроект в конгрессе. Нельзя было сослаться на общих знакомых по привычным вашингтонским салонам. Он был какой-то непредсказуемый, что ли. Бог его знает, как он себя поведет, чего от него ожидать.

Представитель ЦРУ с внешними признаками почтения, которые, видимо, давались ему нелегко, проводил ее на второй этаж в защищенную зону ЦРУ. Клэр Люс довелось бывать там только однажды, на первой неделе, когда ей показывали служебные помещения. Все как в остальном здании плюс – полное отсутствие намека на дневной свет и перегородки с морскими пехотинцами через каждые двадцать метров. А так – особой разницы нет.

Они прошли добрую половину периметра и оказались около глухой бронированной двери. Как в банке Чейз-Манхеттен, в подвале, в хранилище ценностей, – Клэр Люс нравились аналогии. Дальше они очутились в тамбуре – длиной метра три и шириной метра два. Около конторки стоял человек в штатском, но вооруженный. Человек козырнул:

– Майор Бигз, госпожа посол!

Здесь ее по-настоящему взбесило. Выяснилось, что ей надлежало оставить свою сумочку и переобуться. Ей выдали одноразовые тапки. Как в гостиницах, только попроще. Грязно-серого цвета. Это уж слишком. Перебор. С нескрываемой злобой она спросила Ковальски: