Убийца возвращается дважды - Анна Князева Страница 36

– Раньше бывали в доме Паниной?

Усков отрицательно помотал головой:

– Нет, никогда. Она меня близко к себе не подпускала. Но если честно, у меня по отношению к ней серьезных намерений не было. Немолодая вдова, с ребенком, пусть и красивая… Короче, жениться на ней я не собирался.

– Что было после звонка?

– Я пошел к Валентине.

– Сразу или спустя какое-то время?

– Звонил я ей в десять тридцать, а пошел, стало быть, в половине двенадцатого.

– Так. И что?

– Темно было на улице, фонари в тот день не горели. Когда к крыльцу ее подошел, обо что-то запнулся. Наклонился, присмотрелся: гляжу, а это девчонка, дочь Паниной.

– В каком состоянии был ребенок? – спросила Анна.

– Она сползла со ступеней, да так и осталась лежать на земле. – Усков поморщился и помотал головой. – Сначала подумал: мертвая. Потом прислушался – вроде жива. Чтобы затащить ее в дом, придержал рукой дверь. Про то, что отпечатки останутся, тогда не думал, было не до того.

– Ну, предположим. Что произошло дальше?

– Сунулся в первую комнату, а там повсюду кровища и Валентина мертвая лежит на полу. Не помню, как взлетел на второй этаж…

– Почему именно на второй?

– А черт его знает! Со страху, наверное.

– Как поступили с девочкой?

– Она в тот момент начала приходить в себя. Положил ее на кровать – и бегом из дому!

– В полицию почему не позвонили?

– В милицию, – поправил ее Усков.

– Почему? – настойчиво повторила Анна.

– А то вы не знаете? Если бы позвонил – попал бы под подозрение. Я нашу систему знаю: кто обнаружил, тот и убил.

– Зачем рассказали об убийстве своей матери?

– По дурости проболтался. Трухануло тогда меня сильно, как обухом по башке. Вот и не сдержался. На следующий день пришел участковый, стал спрашивать, то да се… Старуха и раскололась. Но мать есть мать, не убивать же ее за это.

– Вернемся к той ночи.

– Уснуть не смог, как проклятый мотался по дому. Утром позвонили из управления и вызвали на убийство, то есть в дом Паниной.

– Почему сразу не забрали дело себе? Уверена, вы хотели.

– Хотел. Но дело отдали старшему следователю Казнову. Он был поопытнее.

– Однако вы все равно обвели его вокруг пальца, – сказала Анна. – Или же Казнов, как Бернарделли, был с вами в сговоре?

– Казнов?! – Усков даже возмутился. – Нет, никогда. Честнейший был человек, еще советской закалки.

– Об этом я уже слышала.

– Все дело мы провернули вдвоем. Бернарделли оказался шустрым мальчонкой. Результаты дактилоскопической экспертизы он уничтожил, выбросил зажигалку. Получив доступ к следственным материалам, что нужно выдрал. Казнов очень переживал, но так ничего и не понял. А потом его с почестями проводили на пенсию.

Выдержав паузу и не дождавшись продолжения, Анна спросила:

– Готовы дать показания?

– А у меня есть выбор? – мрачно осведомился Усков. – Если я не расскажу, расскажет Бернарделли. Какая разница? Главное, чтобы вы поняли: я не убивал Валентину.

– Знаете, кто убил?

– Нет, не знаю.

– Может, догадываетесь?

– Вы уже спрашивали, и я вам ответил: таких категорий в следствии нет. Я предполагал, что это Гуляев, но у него было алиби. Дальше вы знаете.

– Ну, вот что… – Анна встала из-за стола. – Сейчас езжайте в Качинские Дачи, и боже вас упаси оставить Краюшкину одну! Повсюду сопровождайте ее.

– Слушаюсь.

– Завтра сдайте кровь на анализ ДНК. Платонов подготовит все документы, а я обеспечу достоверность результата. И не вздумайте податься в бега! Бежать вам, Георгий Кузьмич, некуда.

– Могу идти?

– Выполняйте.

Проводив Ускова, она прошлась по кабинету и остановилась возле окна. На улице было пасмурно. В серой мгле белесыми пятнами выделялись многоэтажные жилые дома. С дороги доносился привычный гул проезжавших автомобилей.

Все мысли Анны в этот момент блуждали где-то далеко: смутные образы, стертые лица фигурантов, куцые обрывки диалогов и ситуаций. Подобная мешанина не поддавалась ни структурированию, ни хоть какой-то систематизации. По своему опыту Стерхова знала, что все разрозненные факты необходимо нанизать на прочную нить, тогда все сложится одно к одному и появится рабочая версия. Однако такой оси пока что не было даже в перспективе, как не было ни одного подозреваемого, кроме Ускова.

Следующий шаг, на который решилась Анна, – предъявить Колодяжной фотографию молодого Ускова. И здесь могло быть только два варианта. В случае если после регрессивного гипноза в подсознании Елены Васильевны что-то переменилось, она опознает в Ускове убийцу. Если нет, узнает в нем следователя по делу матери. Впрочем, имелся и третий вариант – она не опознает Ускова, потому что он никого не убивал и все, что рассказал Анне, было правдой.

Прошло время обеда, близился конец рабочего дня, когда в кабинете Стерховой появилась чета Колодяжных.

– Долго не задержу, – предупредила их Анна и попросила сесть рядом с ней.

Она положила перед Еленой Васильевной свой телефон со снимком молодого Ускова:

– Знаете этого человека?

Колодяжный первым взял телефон и посмотрел на экран, потом передал жене.

Елена Васильевна склонилась над телефоном. Когда экран погас, она выпрямилась.

– Ну что? – спросила Анна.

– Это Усков, следователь, который вел дело моей матери.