Марш обреченных - Владимир Свержин Страница 36

— Что касается убийства… Кстати, почему вы решили, что это именно убийство?

Андрей Владимирович смотрит на меня долгим взглядом.

— Александр Васильевич, скажите пожалуйста, генерал Рыбаков был левша или правша?

— Левша, — немного подумав, отвечаю я. — То есть мог все делать и правой, но предпочитал левую руку. У нас шутили, что любое поручение Николай Михайлович делал одной левой.

— Верно. С внутренней стороны указательного пальца левой руки у него имелись чернильные пятна. Авторучка с идентичными чернилами была обнаружена мной там, где ей в общем-то и надлежало быть, на полу, слева от трупа… — При слове труп, меня как-то передернуло, уж больно не вязалось оно с жизнерадостным и полным сил, несмотря на свой возраст, генералом Рыбаковым.

— Простите, Александр Васильевич. Официальный термин. Ничего не поделаешь, — заметив мою реакцию, разводит руками следователь. — Так вот. Ручка была обнаружена, следы от письма на пальцах имелись, но самих записей я не нашел. Скорее всего, их забрал тот, кто стрелял.

— Понятно. А зачем вам, левша он или правша?

Стрельцов, похоже, несколько озадачен.

— Ах, ну да, — кивает он, — конечно же. Вы, очевидно, не обратили внимание. Выстрел произведен в упор, судя по ожогу. В правую височную область. А должен бы, по идее в левую.

Я, соглашаясь, киваю. Наблюдение безусловно верное. Честно говоря, мне это как-то даже в голову не пришло. Позор, товарищ майор, позор!

— Можете к этому прибавить следующее. В специально оборудованном тайнике у генерала Рыбакова хранилась коллекция современного ручного огнестрельного оружия. Николай Михайлович был большим любителем, а положение, что и говорить, позволяло. Так вот, в этом арсенале несколько десятков стволов, но «Нагана», из которого был произведен выстрел, там не было.

— О, «Наган» — это история особая, — вздыхает Андрей Владимирович. — Мой брат близнец Денис, он, кстати, сейчас исполняет мою роль дома, работает в МУРе, так вот, Денис взял этот ствол и отдал посмотреть, не числится ли за ним каких-нибудь криминальных подвигов.

— И что? — с замиранием сердца вопрашаю я.

— Это не револьвер. — Это целый детективный роман! Когда и где он был изготовлен нас сейчас не интересует. Личное оружие какого-то майора Потапчука. Утерян в 1943. Майор пропал без вести. Всплывает этот ствол через пятнадцать лет, как оружие бандита Василия Покроева, по прозвищу Вася Покер. Дальше у него большая летопись. Вооруженные ограбления в пятьдесят восьмом, пятьдесят девятом и шестьдесят седьмом, разбой в семьдесят шестом. В семьдесят восьмом году Вася Покер бежит из мест заключения, где мотает двенадцатилетний срок за все тот же разбой. В середине семьдесят девятом он гибнет в перестрелке, конвоируя нелегальный караван с колымским золотом.

— А «Наган»?

— А «Наган» исчезает. У убитого Василия Покроева обнаружен похищенный со склада автомат Калашникова АК-47 и пистолет «ТТ». Более ничего.

— Понятно, — хмуро говорю я. Загадочное исчезновение револьвера, из которого впоследствии был убит наш генерал, меня абсолютно не радует.

— Кто вел это дело?

— Не знаю, — пожимает плечами Стрельцов. — Делом занималось КГБ.

— Почему? — не скрывая удивления, спрашиваю я.

— Насколько я понял, золото шло транзитом через Китай в Гонконг.

— Тогда понятно.

— Понятно-то оно понятно, но от этого не легче. Без официального запроса в архив КГБ не сунешься. А с запросом у нас — швах! Официально, дела никакого нет, — грустно и немного зло заключает Стрельцов.

— Ладно, — киваю я. Здесь мы что-нибудь постараемся придумать. Как с вами связаться?

— Вот телефон моего брата. — Он протягивает мне бумажку с телефоном. — Его зовут Денис. Если что-то оперативно нужно, он знает, как меня найти.

— Хорошо. Спасибо. У меня к вам одна просьба. Не уезжайте далеко от города… Мы постараемся создать дело. Так что, будьте наготове. Чтобы Одинцову не пришлось вас искать.

Я останавливаю автомобиль у станции.

— Всего вам доброго. И спасибо большое.

— О чем речь?! — Улыбается наш новый союзник. — Это моя работа. Да вот еще, — внезапно вспоминает он, — едва не забыл. В день смерти генерал Рыбаков должен был встречаться с неким офицером контрразведки Сухоруком. Вы не могли бы помочь мне установить, что это за человек и встречался ли он с убитым в назначенное время?

Я убираю руки с руля и сцепляю их в замок на затылке.

— Могу, Андрей Владимирович. Подполковник ФСК Олег Георгиевич Сухорук не встречался с Рыбаковым. И не мог с ним встретиться. Через несколько часов после своего звонка генералу он был заколот недалеко от собственного дома.

— Понятно, — мрачнеет Стрельцов. — Удачи вам.

Да уж, удача нам никак не помешает.

Гляжу, как скрывается в подземелье метрополитена следователь Генпрокуратуры. Отважный парень. Побольше бы таких. К сожалению, в нашем мире беспредела, подобные люди — большая редкость.

Тагир не заставил себя долго ждать.

— Как успехи, командир?

— Средне. Револьвер, из которого стреляли в генерала паленый, дальше некуда. Следы его затерялись в семьдесят девятом году, когда прежний хозяин отправился в лучший мир, после перестрелки с КГБ.

— Вот оно как! Значит, опять «друзья народа».

— Все сходиться на том. Необходимо срочно выяснить, кто занимался делом этого ублюдка.

— Бывшего владельца «Нагана»?

— Его самого.

— Да! Задача. Это лучше всего Валеру послать. Или вообще к начальству идти. У Талалая там свои пути получения информации.

— Это верно. Ладно. Поехали. Надеюсь Пластун уже вернулся из Тенешево. Интересно знать, что у нас там плохого.

* * *

Валера дремлет, развалившись на диванчике в наших апартаментах. Его тяжелая рука свесилась на пол, а на небритом усталом лице гуляет какая-то совсем детская улыбка. Во время бодрствования он обычно запирает её на ключ. Слава Бирюков, видимо, и сам едва-едва продравши глаза, кормит Раджива IV.

— Ну что, с толком съездил?

— С толком. Кое-какая новая информация и, конечно же, новая работа. Нужно проверить, кто в КГБ в 1979 году проводил операцию по ликвидации караванов с золотом идущих в Китай.

— Задача не то, чтобы теоретически не выполнимая, но сам знаешь, как во время первого путча с архивами расправлялись.

— Знаю. Авось, что-то все-таки осталось.

— Авось. Объясни только толком, что искать?

Я рассказываю Бирюкову про Васю Покера и его револьвер.

— Понятно, — кивает он. — ты полагаешь кто-то из оперов?

— Кто их знает. Однако сквозь землю ствол провалиться не мог, особенно так, чтобы через пятнадцать лет снова прорасти.