Дамы любят погорячее - Светлана Алешина Страница 35

«Что ж, — решила я, — самое трудное, похоже, позади». Я кашлянула и вышла в гостиную с тарелочкой нарезанного ломтиками лимона и бутылкой коньяка.

— Полагаю, нам не помешает, — улыбнулась я, посмотрев на своих приятелей, сидящих в креслах.

— Ира, — сказала мне Марина, — как хорошо, что ты его нашла…

— Да никого я не искала, — отмахнулась я. — Это скорее Миша меня нашел. — Я улыбнулась Селезневу. — Где у тебя рюмки?

— Там, — показала Марина.

Я взяла три рюмочки, сполоснула их, вытерла и вернулась в гостиную.

— Давайте выпьем, — предложила я. — У нас у всех сегодня был нелегкий день, поэтому нам не помешает немного расслабиться.

Миша разлил коньяк, мы подняли рюмки.

— За Игорька, — сказал он, и мы беспрекословно выпили не чокаясь.

— Марина… — Коньяк прошелся по жилам благотворным расслабляюще-обжигающим огоньком, и мы немного помолчали и расслабились. — Извини, что спрашиваю тебя об этом сейчас, но это важно, и потом, я не могу у вас долго засиживаться.

Маринино лицо мгновенно стало каким-то растерянным.

— Но, Ира, — пробормотала она, — я-то как раз хотела попросить тебя остаться у меня на ночь. А то я, боюсь, и вовсе не смогу уснуть…

— Не знаю, Марина, — ответила я. — Мы, похоже, вчера поругались с мужем… Нет, ты здесь ни при чем, — поспешила я ее заверить. — У нас иногда случается. Я просто не могу тебе пообещать… — Я посмотрела на нее, потом вздохнула и сказала: — Хорошо, я останусь, конечно. Прости… Тебе сейчас нужно, чтобы кто-то был рядом, и мне лучше остаться у тебя. Давай тогда выпьем еще…

— Спасибо, — ответила Марина, перегнувшись через ручку кресла и пожав мне руку.

— Не за что, — отмахнулась я. — Но раз уж я заикнулась, давайте кое-что проясним до конца, иначе я так и не успокоюсь, можно?

— Конечно, — мягко улыбнулась Марина.

— Только сначала выпьем. — Миша протянул нам наполненные рюмочки. — Давайте за доверие к близким.

— Отличный тост, — произнесла я.

— Да, — вздохнула Марина.

Мы выпили, опять немного помолчали.

— Так вот, Марина, — вернулась я к тревожащей меня теме. — Ты меня прости, раз уж мы пили только что за доверие… Почему ты не сказала мне, что Игорь, оказывается, был знаком с женой Яблочкина раньше?

— Не знаю, — покачала головой Марина. — Просто… Миша, вот скажи, когда они друг друга увидели, они так пристально друг на друга смотрели, что я заревновала, честно…

— В общем, да, — подтвердил Миша. — Дверь открывал Анатолий, а Лариса в это время была на кухне, а когда Игорь с Мариной уже прошли в гостиную, она вышла и… Да, Марина права, они смотрели друг на друга довольно долго и довольно выразительно, пока Анатолий не спросил, в чем, собственно, дело.

— Тогда она сказала, — продолжила Марина, — что просто они знакомы еще со студенческих времен, не виделись десять лет, а теперь вот, встретившись, удивились…

— Да, — подхватил Миша. — Но я уже говорил тебе, Ира, — я отметила, конечно, про себя, это «ты», но ничего не сказала по этому поводу, — что мне показалось, будто Игорь-то был далеко не в восторге от этой встречи.

— Да, и со мной он не стал говорить на эту тему, просто отмолчался, — проговорила Марина.

— Отлично, — сказала я. — Теперь другой вопрос, где учился Игорь?

— То есть как где? — не поняла Марина. — В университете.

— Это я знаю, — проговорила я, — а на каком факультете?

— Ой, по-моему, на каком-то гуманитарном… — Марина нахмурилась. — Знаешь, вообще-то я толком даже не знаю. Он не любил говорить о том времени, — добавила Марина, а я посмотрела на Мишу, кивком головы подтвердившего мне, что, мол, да, и я о том же говорил.

— А почему, интересно? — спросила я.

— Вот уж не знаю, — пожала плечами Марина.

— Ладно, — вздохнула я. — Оставим эту тему. Мне нужно спуститься к себе и сказать мужу, что останусь у тебя. Я быстро. — И поднялась с дивана.

— Хорошо, — произнесла Марина. — Ты пока еще побудешь? — спросила она у Миши.

— Конечно, — ответил он.

Я вышла из Марининой квартиры и спустилась к себе. Открыв дверь своим ключом, вошла. Судя по горевшему в гостиной светильнику, муж был там. Я вошла в комнату и, глянув на него, отвела глаза. Муж ничего не сказал, а я довольно холодно доложила:

— Я сегодня остаюсь ночевать у Марины, — и прошла в спальню. Он опять промолчал. Я переоделась в домашний комбинезон, повесила платье, немного посидела на кровати, понимая, что должна все-таки помириться с ним, остаться дома, но точно так же понимая, что должна быть и с Мариной: ведь ей сейчас важнее дружеская поддержка. Я покачала головой, и чувство долга в принципе к постороннему человеку все же перевесило, должно быть, именно потому, что Марина была посторонней, и ей, как мне казалось, сложнее отказать, да и объяснить, чем родному Володьке. Надеясь, что, когда все это закончится, я все же сумею с ним помириться. Выйдя из спальни, я немного постояла, глядя на мужа: он демонстративно смотрел телевизор. Я вздохнула, чувствуя себя последней дрянью и никак не меньше, потом все-таки пошла к Марине. Уже когда я была в дверях, услышала:

— Тебе звонил Гурьев!

Я вернулась, посмотрела на мужа.

— Давно?

— С полчаса назад, — ответил Володька, не глядя на меня.

— Спасибо, что передал.

Он помолчал и, когда я уже собиралась снова уйти, произнес с горечью:

— Не могу поверить, Ира, что ты снова ввязалась в расследование…

— Я не могла по-другому, — тихо ответила я, стараясь поймать его взгляд.

Володя все же глянул на меня, застывшую в дверном проеме, с надеждой на то, что сейчас он позовет меня, сделает что-то, отчего я, наплевав на все прочие дела и долги, предпочту остаться с ним, и останусь, выполняя самый главный долг — супружеский, потому что мне от таких наших отношений было больно. Но он, всего на какой-то момент задержав свой взгляд на моих глазах, отвел его и сказал:

— Уходи…

Мне хотелось броситься ему в ноги, разрыдаться, объяснить, чтобы он все понял, чтобы простил, чтобы снова улыбнулся, но я дернулась от этого короткого слова, как от пощечины, развернулась и вышла из квартиры. Уже в подъезде я, спрятав лицо в ладонях, попыталась справиться со слезами. Если так пойдет дальше, то я рискую его потерять. Но что же делать? Сейчас, я знала, если вернусь, он поставит мне жесткие условия: или — или. Но я не могла выбирать. И выбрать его. Ведь на меня надеялась Марина, в каком-то смысле она, возможно, даже зависела сейчас от меня, а ведь нужно быть крайне тактичным и внимательным к человеку, который от тебя зависит. Нет, сейчас я не могла оставить Марину, не могла! Я глубоко вздохнула, запрятала слезы подальше внутрь и поднялась к Марине. Дверь мне открыл Миша.