Зачет по убийству - Александра Романова Страница 34

Польщенная поразительным комплиментом, я милостиво заметила:

— Что вы, Андрея я шпионом не считаю. Я имела в виду других.

— Не понял, — вздрогнул Павел Петрович. — Я подсылал к вам других шпионов? Кого? Когда?

— На следующий день после того, как я беседовала с Анной Сергеевной о ее книге. Сперва ко мне под видом журналиста пришел парень от Уралова, а сразу после этого позвонила дама якобы из журнала «Лиза». Оба спрашивали, над чем я сейчас работаю, но я никому не ответила.

— Наверное, из «Лизы» тоже звонили по поручению Надирова-Уралова.

— Вряд ли. Уралов в тот момент еще не знал, что его первый шпион провалился. Ладно, а съемочную группу, по-вашему, тоже посылал Надиров? Телеканал-то был ваш.

— Съемочную группу? Какую, когда?

— На следующий день после убийства, к отделению милиции.

Лицо Иванченко побагровело.

— Мне ничего не доложили, — сквозь зубы процедил он. — Это кто-то орудует за моей спиной. Найду — вышвырну с канала. Пользуются тем, что я не могу лично за всем следить… сегодня же вызову Татьяну!

Ярость его показалась мне столь непритворной, что я побоялась спрашивать, не он ли похитил мои балетные диски и сломал смывной бачок. А также — не его ли лощеный агент постоянно бегает от меня задом наперед. Похоже, олигарх — работа нервная, бедняг лучше не раздражать.

— Впрочем, я ни одному шпиону ничего не сказала, — успокаивающе произнесла я. — По той простой причине, что сама ничего не знаю. Самая страшная тайна, которую Анна Сергеевна поведала мне о Надирове, — это обустройство им собственной дачи на казенные средства, а про Уралова — кража им идей ваших рейтинговых передач.

— Ну, этим никого не удивишь, — отмахнулся Павел Петрович. — Но Анька говорила, что раскрыла вам что-то очень серьезное. Она даже сказала — «самое сокровенное».

До меня, наконец, дошло.

— Самое сокровенное для женщины — это то, что касается ее чувств, а не чужих тайн, — пояснила я простодушному олигарху. — Ей, видимо, чего-то важного не хватало в жизни, вот она и выдумала идеальную героиню, которая прячет интеллектуальные книги в сумках от Прада.

Я запнулась, поскольку перед глазами моими неожиданно предстало странное зрелище. Возможно, именно это именуется в известной песне «то ли девушка, а то ли виденье». Ибо до того момента я была уверена, что в реальной жизни подобного не существует. Вот помните кордебалет утопленниц из кинофильма «Лев Гурыч Синичкин»? Именно на такую утопленницу больше всего походило впорхнувшее в кабинет создание.

Ростом красавица была существенно выше не только меня, но и Иванченко. Что не мешало ей балансировать на огромнейших каблуках. Неправдоподобно тонкая фигура, состоящая, казалось, лишь из обтянутых кожей костей, неожиданно увенчивалась столь мощными грудями, что даже я уставилась на них, словно завороженная. Тем более, мне наконец стал полностью ясен смысл выражения «декольте на двенадцать персон».

Разумеется, имелись еще и плечи с головой, хоть мне и трудно было снизу вверх их рассмотреть. Обращали на себя внимание распущенные платиновые волосы длиной не менее метра и боевая раскраска лица, удовлетворившая бы самого привередливого индейца.

Одежда вполне соответствовала образу. Так уж принято у них, утопленниц — обернуться большим количеством ткани, при этом оставшись почти голой.

— Поль, — мурлыкающим голосом пропела Утопленница, наклонившись так, что ее силиконовое богатство фактически вывалилось на стол. — Поль, я хочу умный лифт.

Мое потрясение, и без того немалое, резко увеличилось. Как уже упоминалось, я весьма ценю ум и хочу, просто жажду, чтобы окружающие меня люди, особенно друзья и ученики, обладали этим замечательным качеством. Более того — я приветствую его даже в животных. Однако мне как-то никогда не приходило в голову требовать ума от неодушевленных предметов. Какая замечательная идея! Хочу себе умный дом, умный шкаф, умное платье и умное ведро для мусора (пусть само выносится)!

— Что еще за умный лифт? — с подозрением осведомился Иванченко, недрогнувшей рукой отодвигая от своего носа нависшую грудь.

— В элитных домах так сейчас принято, Поль, — ничуть не смутившись, промурлыкала красавица. — Этот лифт помнит всех жильцов, опознает их и сам поднимается на нужный этаж. Вот, почитай! И на кнопку нажимать не нужно.

Она сунула Павлу Петровичу яркий проспект, но олигарх не поддался.

— Нажмешь на кнопку, руки не отвалятся. Ты хоть понимаешь, что это надо согласовывать с соседями? Один платить за всех я не намерен. Думаешь, Абрамовы дадут хоть копейку?

— А в нашем загородном особняке? — не сдавалась Утопленница. — Там соседей нет.

— Раз нет соседей, кого твой умный лифт будет опознавать? Сама б лучше ума понабралась, вот на это мне денег не жалко. Кстати, познакомься. Это Екатерина Игоревна Голицына, а это Валерия, моя супруга. Между прочим, ты прервала важный разговор. Екатерина Игоревна, не обращайте на эту дуру внимания. Вы закончили на том, что героиня прячет серьезные книжки в сумках от…

Он выжидающе замолк. Мне стало не по себе. Меньше всего люблю присутствовать при семейных разборках. Иванченко решил поставить жену на место и с присущим ему отсутствием такта занялся этим при посторонних. Вряд ли его действительно интересовало, что за сумки предпочитает Анна Сергеевна. Но он требовательно на меня смотрел, а название, как на зло, совершенно вылетело из головы. Неловкая пауза так затянулась, что я вынуждена была напрячь память.

— Какой-то известный художественный музей. Не Лувр, не Дарсе, не Уфиццы… Прадо! — обрадовалась я. — Точно, я еще там растянула ногу. Сумки от Прада.

— Музей? — удивился Павел Петрович. — Какой музей?

— Музей Прадо в Мадриде.

— У них там что, дыры в полу? Почему ногу растянули?

— Нет там никаких дыр, — вступилась за честь Испании я. — Просто у них замечательная коллекция Гойи и, в частности, его росписи из Дома Глухого. Я видела их на репродукциях и давно мечтала посмотреть оригиналы. А те оказались еще поразительнее, чем я думала. Завораживающие и запредельно страшные. От них исходит такая энергетика, что я как попала в зал, так и бродила там, словно шахтерская лошадь по кругу, не в силах уйти. И только когда споткнулась и растянула ногу, я, наконец, очнулась и убежала. Точнее, ускакала.

— Музей Прадо в Мадриде, — задумчиво пробормотал Иванченко. — Я правильно запомнил?

«Ох, — ужаснулась про себя я, — кто меня за язык тянул? Морочу бедному олигарху голову, а при отсутствии у него чувства юмора это небезопасно».

Я осторожно произнесла:

— Музей Прадо я вспомнила просто по созвучию, с Анной Сергеевной он никак не связан.

— Гойя, росписи из Дома Глухого, — не обратив на мой спич внимания, продолжил Павел Петрович и повернулся к жене: — Повтори!