Легенда о Безголовом - Андрей Кокотюха Страница 33

Время тянулось невыносимо. Тишину нарушало лишь тиканье настенных часов. Стрелки ползли медленно, и когда прошел час, мне уже казалось, что я провела здесь как минимум года три. Еще через двадцать минут женщина на раскладушке пошевелилась, повернулась, осторожно поднялась и села, уставившись на меня огромными и совершенно пустыми глазами.

Даже сейчас она оставалась красивой. Мужчины, к слову, таких вещей не замечают, а мы, женщины, – всегда. При этом красота Лизы Потурай выглядела какой-то не слишком естественной, как бы нарисованной. Прикинув, кого она мне напоминает, я мгновенно нашла ответ – Белоснежку из старого диснеевского мультика, только с лицом, искаженным крайним отчаянием.

– Вы кто? – глухо проговорила она.

– Меня зовут Лариса.

– Вы кто? – повторила Лиза.

– Меня попросили побыть с вами.

– Зачем? – Ее сознание, очевидно, все еще было затуманено транквилизаторами.

– Это необходимо. Вам нельзя быть одной.

– А я все равно одна. Вы же все знаете, да? Вы в милиции работаете?

– Нет. Я вообще не из вашего города.

– Я тоже. – Она помолчала. – И ни за что здесь не останусь. Все, конец. Конец. Конец…

– Хотите глоток воды?

– Воды? – Ее пустые глаза смотрели сквозь меня. – Зачем? Ладно, давайте.

Я налила в стакан принесенной с собой минералки и протянула Лизе. Она стала цедить воду крохотными глотками, и мне показалось – это будет длиться вечно. Наконец стакан опустел. Лиза съежилась, повалилась на бок и застыла в позе эмбриона с открытыми глазами. Я попробовала снова заговорить с ней – никакой реакции. Пролежав так с полчаса, она снова повернулась к стене.

Больше мы не общались.

Докторша вернулась около десяти вечера. С ней пришли Тамара и парень в белом халате – санитар. Вместе мы осторожно подняли Лизу на ноги, вывели на улицу, усадили в мою машину на заднее сиденье и отвезли в больницу. В приемном отделении, когда ее уже уводили, Лиза внезапно остановилась на пороге и проговорила, устремив незрячие глаза в пространство:

– Вот и все. Все…

По пути домой мы угрюмо молчали, но когда сели в кухне выпить чая, я выложила Тамаре все: и о призраке, которого видела своими глазами, и о прогулке с Бондарем, и о вчерашнем ночном приключении, в котором принимал участие Стас. Меня словно прорвало. Я говорила и говорила, по нескольку раз возвращаясь к тому или иному эпизоду, даже подробно описала крысу, которую лишь мельком видела в подземелье. Тамара не перебивала меня и, только когда я наконец поняла, что пора закругляться, произнесла, отбивая кончиками пальцев дробь по поверхности стола:

– Ну, не знаю…

– Чего ты не знаешь?

– Как на все это реагировать. Ты явно в здравом уме, а с Жихарем вы вряд ли сговорились. Я его, конечно, расспрошу, но, думаю, вы и в самом деле что-то видели на развалинах. Только что это такое – понятия не имею.

– У тебя есть какие-то предположения?

– Предположения? Я готова верить историям о призраках, которых время от времени видят в пещерах и склепах. Подземелья, как я где-то читала, порой выдают такие эффекты. Нехватка кислорода, геопатогенные зоны, резкие перепады давления, да мало ли какая еще дрянь. Думаю, все это галлюцинации разной степени убедительности. Но на поверхности земли ничего подобного быть не должно.

– Что же это такое? И учти – нас было двое, но видели мы одно и то же – отчетливый силуэт человека без головы, вооруженного каким-то клинком.

– А кем был Всадник без головы, Ларчик? Несчастный юноша, который случайно стал жертвой негодяя. Ему отрубили голову, чтобы скрыть следы преступления. Друг привязал его труп к седлу коня и вел животное в поводу, когда из зарослей, привлеченный запахом свежей крови, появился ягуар. Конь с трупом убитого рванулся и понес. Так в прериях появился жуткий призрак ^[2]. Знакомо?

– При чем тут литература?

– При том. Мы с тобой согласны в одном: Безголовый, появляющийся на развалинах имения, – не мираж и не призрак. Но, уж прости меня, никто не в состоянии передвигаться и совершать какие-то действия, не имея головы. Если отбросить паранормальные явления, в которые мы с тобой, двое практикующих юристов, не верим, остаются два варианта. Первый – нам предъявляют куклу, манекен. Второй – все это театр одного актера, вполне реального существа. И в обоих случаях нам придется найти ответ на вопрос: зачем? Для чего весь этот спектакль? И имеет ли он хоть какое-то отношение ко всем трем убийствам?

– У тебя, подруга, все слишком просто.

– А зачем усложнять? Пойми: это у вас, в столицах, сложности. Что ни комбинация – то многоходовка. В провинции все на поверхности. Никаких мировых заговоров, никаких преступлений века. А если уж речь об убийстве Потурая, то лично я, не будь двух предыдущих смертей, первым делом начала бы искать того, кому он одолжил крупную сумму – где-то пять-десять тысяч зеленых, или того, у кого он мог взять взаймы. У нас, случается, убивают и за гораздо меньшие деньги. Вариантов тут раз, два и обчелся: его прикончили, потому что не вернул долг, или потому, что не хотели возвращать долг ему. Все, больше зацепиться не за что: Виктор Николаевич был надежный семьянин, контрабандой не промышлял, контрафактную водку через свои магазинчики не сбывал, сам спиртным и дурью не увлекался. Регулярно переводил деньги детскому дому семейного типа, есть у нас один такой в окрестностях. Музей наш тоже раз в год осчастливливал. С точки зрения закона Потурай чист, придраться не к чему. И если бы до того не оттяпали головы старому зеку Дорошенко и Эдуарду Сизому, убийц Потурая пришлось бы искать до скончания веков. Но эти три убийства, как ты понимаешь, каким-то образом связаны друг с другом. Нереально, чтобы три человека были убиты одним и тем же способом и между ними не было бы ничего общего!

– А если все-таки было? Что-то такое, о чем мы понятия не имеем?

– Ну да, и преступник собрал все свои жертвы здесь, в Подольске, чтобы поочередно прикончить и обезглавить. Лар, ты сама-то в это веришь?

– Я хочу знать, во что веришь ты.

– Пока не знаю, – развела руками Тамара. – Во всяком случае – не в призраков. Существует кто-то или изощренно хитрый, или больной, чья логика непостижима. Таких, чересчур хитрых, в Подольске нет, это точно. Значит, остается душевнобольной, или… или я не знаю…

– Начальству будешь докладывать? – поинтересовалась я после затянувшейся паузы.

– О безголовом призраке? Пока не готова. Мне и самой за такие байки, – она грустно усмехнулась, – голову отвинтят.