Две головы лучше - Светлана Алешина Страница 33

– Она все врет! – закричал Таманцев. – Да вы что, ей верите?

Я вертела головой, пытаясь увидеть Лизу.

– Вот эта девушка может доказать, что он угрожал мне и моей сестре Елизавете Борисовой, – спокойно сказала Марина. – И также, я думаю, мы сможем предоставить доказательства его участия в организации убийств Барышникова и Байсарова.

– Ну, уж это вообще ни в какие ворота, что называется! – пытался сопротивляться Таманцев.

– Не беспокойтесь, – улыбнулась Марина. – Видите ли, момент убийства Барышникова был заснят на видеокамеру. Как и другой… Тот, где вы договариваетесь с неким Валиновым о самом убийстве. И тот, где вы отправляете ему по почте оплату. И, кстати, распоряжение убрать еще троих человек. Меня, мою сестру и частного детектива Ларикова.

Я ничего не могла понять. Что вообще произошло? Где Лиза?

Зачем нужен был весь этот спектакль?

* * *

– Так это все было неправдой? – спросила я Марину, когда Таманцева увезли. – Вы все это разыграли, чтобы иметь возможность поймать Таманцева с поличным? Но тебе-то что за интерес?

– Моя мать, – просто ответила Марина. – Понимаешь, наша с Лизой мама стала жертвой продукции фирмы «Парлис». У нее была доброкачественная опухоль, потом появилась некая дамочка из «Парлиса» и начала пичкать ее чудодейственными снадобьями, уверяя, что опухоль рассосется. Мама ей поверила. Она покупала эти чертовы баночки, несмотря на наше сопротивление. Понимаешь, Саша, когда человек верит в чудо и очень хочет снова быть здоровым, он готов на все. Она тратила все свои деньги на лекарство, эти бабы сновали вокруг нее, как стая ворон, в жажде наживы. У мамы однажды поднялась температура – тут же примчались и начали предлагать еще какую-то пакость. Так длилось около месяца, пока маме не стало совсем плохо… Когда приехала «Скорая» и ее увозили в больницу, я не знала, что мы с Лизой и папой видим ее в последний раз…

Она помолчала немного. Потом продолжила:

– Она умерла в страшных мучениях. Я ни черта не понимаю в медицине, но врач сказал, что ее опухоль стала злокачественной. А Витя провел анализ этих банок и добыл доказательства, что именно их содержимое и стало причиной маминой смерти. Мы обратились в милицию. Пытались возбудить уголовное дело. Но ничего у нас не вышло. Таманцев постарался это дело не только замять, но и выставить встречное обвинение в клевете. А потом погиб Витя. Честно говоря, я во всем сомневалась. Но однажды я услышала разговор Барышникова с Таманцевым. Они все знали, Саша! Более того, обсуждая смерть мамы и убийство Вити, они смеялись над нами и называли нас с Лизой «лохушками»! Тогда я пришла к Лизе, и мы придумали этот план. Сережка сказал, что у нас нет иного выхода – придется втянуть туда и вас с Андреем. Лиза долго рисовалась перед Ириной Тимофеевной, а Сережка подсказал Барышникову идею обратиться к тебе. Да, да, не удивляйся! Он знал с самого начала, где и кем ты работаешь. А дальше уже все шло как по маслу. Сережка позвонил Таманцеву и поведал о том, что у меня на руках имеются неоспоримые доказательства его причастности к смерти мамы и что все зафиксировано на видеокассеты – то есть их с Барышниковым разговоры и так далее… Вплоть до медэкспертизы. Сначала Таманцев делал вид, что ничему не верит, но потом… Потом он поверил. Да тут еще и мое «исчезновение»… Пушечным залпом для Таманцева стало прямое обвинение в причастности к моему похищению. А так как он действительно незадолго перед этим имел приватную беседу со мной и я кричала, сообщение Сережки о том, что и это он записал, оказалось для Таманцева самым неприятным. Его же могли обвинить в киднеппинге! Сама понимаешь, можно отпереться от изготовления «левых» лекарств, но уж с киднеппингом все куда сложнее. Тем паче, логически-то все получалось. Я наехала на Таманцева, Таманцев перепугался, и тут же я исчезла. При наличии записи нашей беседы – сама понимаешь, что ему грозило. По меньшей мере крутой скандал и почти полное лишение «средств к существованию»! Поэтому он и пришел на эту встречу, назначенную ему Сережкой по телефону, готовый пойти на сделку. Рассчитывал, что ему удастся откупиться. Такие люди свято верят, что все можно купить за деньги.

– Значит, никто тебя не крал. Кто же тогда лишал меня покоя и сна, звоня среди ночи?

– Сережка, – почему-то покраснела Марина. – Ты его простишь?

– Куда я денусь? – вздохнула я. – Странно, правда, что я не узнала голос этого мерзавца. Он что, через платок разговаривал?

– Ну да, – кивнула Марина все так же смущенно.

– Правда, я не понимаю, почему вы просто не обратились в милицию, тем более что у вас есть кассета… – продолжала я задумчиво.

– Господи, Саша! Какая ты наивная! У нас бы просто ее украли, уж поверь мне! А там много всего – и как девушки из «Морганы» выставляют на прилавочки продукцию все того же «Парлиса», хотя не имеют на это права! Лиза работала как сумасшедшая, собирая компромат! Таманцев наверняка сумел бы отмазаться, в очередной раз свалив все это на нашу буйную фантазию, и продолжал бы жиреть, как вампир, питаясь чужой кровью! У Таманцева отвратительный нрав – он жесток и полностью лишен каких бы то ни было нравственных начал! Поверь мне, у нас бы ничего не вышло, не разыграй мы этот киднеппинг! А так – взяли с поличным, при свидетелях! Конечно, я понимаю, что ты переволновалась, но Сережка уверял нас всех, что ты самая храбрая девчонка на свете!

Последний комплимент заставил меня слегка покраснеть от удовольствия. Хотя я не считала себя такой уж храброй…

– А где Лиза? – вспомнила я. – Куда она делась?

– Она испугалась, – рассмеялась Марина. – Испугалась тебя. Твоего праведного гнева. Вообще-то она ужасная трусишка, наша Лиза!

Я не знала, что мне делать с этими кровожадными сестрами-интриганками.

Машина уже увезла Таманцева, и я понимала, что, наверное, следовало бы пойти и рассказать все честно. Наверное, это было бы правильно!

Но я вспомнила убитого Барышникова. И мне почему-то расхотелось поступать правильно.

В конце концов, если человек – убийца, то он убийца. И неважно, каким образом поймали этого хищника – главное, его все-таки поймали.

* * *

Вечером я пришла домой и открыла конверт.

Там лежала маленькая книжица.

«Баллады на цветном жаргоне», – прочла я и усмехнулась.

Открыв ее, я обнаружила, что несколько строчек тщательно подчеркнуты простым карандашом.

А прочтя их, расхохоталась.

Принц тот, кто шьется с блатарями,

Хоть у него в калгане мало,

Пусть земко стремит за ментами,

Не то в петле скривит хлебало!

Что-что, а чувство юмора у Лизы Борисовой явно было!