Король и спящий убийца - Владимир Гриньков Страница 33

– Ну как? – осведомился он, взглянув на меня с прищуром. – Теперь можем беседовать?

Я зло дернул плечом.

– Напрасно вы так.

Он помахал в воздухе той самой бумагой, которую демонстрировал Мартынову, – постановлением об аресте.

– Вот про это я мог бы и забыть, – сказал он. – Подумаешь, патрон. Не отправлять же из-за него человека в тюрьму.

Мое поведение, видимо, совершенно его расстроило, потому что он бросил бумагу на стол и сказал, склонившись ко мне:

– Ты будешь сидеть! Это я тебе гарантирую! По алекперовскому делу или вот по этому, – он хлопнул рукой по листу бумаги, – но будешь обязательно! И в твоих же интересах…

Я услышал, как распахнулась за моей спиной дверь, но не видел вошедшего. Только заметил, как вытягивается лицо моего собеседника. В его глазах появились растерянность и беспокойство. Какой-то шум раздался за моей спиной, и только тогда я обернулся. Хорошо, что следователь не видел моего лица в этот миг.

Это был Дима. Точнее, сейчас это был не Дима, а начальник президентской охраны. Лицо, знакомое миллионам. Человек-легенда. Всесильный и беспощадный. Карауливший меня милиционер попытался встать, но один из сопровождавших Диму «охранников» бесцеремонно толкнул служивого, и тот опять упал на стул. Сопровождавших было трое. Здоровенные детины – они в процессе съемок изображали агентов президентской охраны. И сейчас держались так, будто работали перед видеокамерами. Даже бутафорские проводки не забыли прицепить за ухом. Мне стало по-настоящему страшно. Не за себя, за них. Но Дима чувствовал себя вполне уверенно.

– А, вот ты где, – бросил он в мою сторону.

Прошелся по кабинету походкой хозяина, даже руки за спину заложил для пущего эффекта, и в конце концов оказался перед столом следователя, а тот уже вскочил и стоял, не смея пошевелиться, и даже, как мне показалось, не дышал.

– Так что – патрончики подбрасываем? – осведомился у следователя Дима, качнувшись с каблука на носок и обратно. – Известный фокус. Только его с умом надо применять. А ты не за того взялся.

Пауза и крик:

– Ты знаешь, что эту программу любит президент?! И в обиду этих ребят не даст!

Орехов обмер. Он побледнел столь стремительно, что следующей фазой должна была стать полная остановка сердца. Но умереть ему Дима не дал. Сказал, от крика переходя к спокойному тону:

– Я его забираю. А с тобой еще буду разбираться.

Я похолодел. Побег. В чистом виде. Вот сейчас я себе срок зарабатываю стопроцентно. Вместе с ребятами, естественно.

– Зачем же? – не своим голосом сказал я. – Пусть господин следователь завершит свой допрос. А когда он закончит, я вернусь домой.

Я хотел, чтобы Орехов сам меня отпустил. Сам! Ведь его уже напугали, и он мог бы это сделать, я очень надеялся. Если отпустит сам, с меня уже и спроса никакого. А уж если не отпустит – значит, не судьба. И мы будем бороться.

Но у Димы было иное мнение.

– Заткнись! – бросил он через плечо, даже не обернувшись в мою сторону.

А стоявший за моей спиной парень врезал мне по шее. Дима этого не видел, а следователь видел, и скорая расправа произвела на него впечатление.

– А с твоим шефом я поговорю, – посулил следователю Дима, и чтоб было доходчивее, даже погрозил тому пальцем.

На Орехова больно было смотреть. Вид человека, секунду назад понявшего, что на его карьере можно ставить крест, – зрелище не для слабонервных. Он еще пытался что-то сказать, но его слова уже не имели значения. Меня вывели из кабинета и повели по коридору. Работники прокуратуры наблюдали за стройной процессией, опасливо выглядывая из дверей своих кабинетов. Я с ужасом представил себе, что с нами будет, если вот прямо сейчас кто-то из них прозреет и поймет, свидетелями какого грубого надувательства они являются. Но никто нас не остановил и даже не задал ни единого вопроса. Дежуривший на входе в здание сержант при нашем появлении вытянулся в струнку и отдал честь. Дима даже не удостоил его взглядом.

У подъезда стоял правительственный лимузин. Я даже замедлил шаг от неожиданности – такой машины у нас не было – и с сомнением посмотрел на своих спутников. Но один из них, тот, что шел сзади, бесцеремонно толкнул меня в спину.

– Да что ж ты делаешь? – зашипел я.

Но на него это не произвело никакого впечатления. Все так же бесцеремонно он втолкнул меня в обшитый дорогой кожей салон. Дима сел впереди, рядом с водителем, коротко бросил:

– Едем!

Но впереди были еще ворота. Когда мы подъехали, металлическая решетка дрогнула и покатилась в сторону, освобождая нам путь. Я видел, как Дима усмехнулся – едва заметно, одними уголками губ.

– Вы сошли с ума! – рявкнул я, когда лимузин выкатился за ворота. – Идиоты! Чего ради полезли под пули? Орденов захотелось?

Я был по-настоящему взбешен.

– Мы сделали это не из почтения к тебе, – неестественно благостным голосом сообщил Дима. – А исключительно из любви к справедливости. Этот произвол, учиненный сотрудниками правоохранительных органов…

– Не паясничай! – взорвался я. – Ты хоть представляешь, чем все это для тебя закончится? А вот для них? – Я кивнул на присмиревших «охранников». – Это же подсудное дело!

Дима обернулся и посмотрел на меня. Когда я увидел его глаза, понял: все он прекрасно понимает и без моих пояснений.

– Ну что ж вы так? – пробормотал я, смешавшись.

– Брось! – сказал Дима. – Не принимай близко к сердцу. Дело уже сделано, чего руками-то махать. Сам же говорил: сейчас жизнь такая, что все перемешалось. Где правда, где вымысел – не поймешь. Когда такие перемены происходят вокруг, когда все так неустойчиво, непрочно, выживает только тот, кто умеет приспособиться, быстро перестроиться. Обстановка меняется, и мы должны меняться. Сбрасывать одну личину и тут же обзаводиться другой. Утром – актер, вечером – начальник президентской охраны. Идет большая игра, Женя, и мы, если не хотим выпасть из жизни, просто обязаны быть такими.

– Идея-то чья? – со вздохом осведомился я. – Вот эта, насчет маскарада.

– Наша общая. Светлана дозвонилась до Мартынова, тот сказал, что дела твои плохи.

– Так и сказал?

– Сначала юлил, конечно. Все в порядке, мол, разберутся и отпустят. Но Светлана стала на него давить, и он поплыл. И когда он произнес фразу, что, мол, будем бороться за Колодина, – все стало ясно. Я предложил план. Все поддержали.

– Вас могли задержать уже на въезде, еще у здания прокуратуры.

– Так и было, – спокойно подтвердил Дима. – Подъезжаем к воротам, а у них там проходная, ты же видел. Дежурный направляется к машине – что, мол, такое. Номера-то у нас обыкновенные.

– А откуда машина?

– Напрокат взяли, – засмеялся Дима. – В Москве это сейчас не проблема. В общем, подходит дежурный, а я стекло опускаю и как на него гаркну: «Ты что, не узнал? Ждать заставляешь?» Он едва не упал. Помчался ворота открывать. Так и проехали. А уж когда по коридорам шли, нас уже ожидали. С проходной позвонили, видать. Я первый раз в жизни увидел Страх. С большой буквы, понимаешь? Он был прямо разлит там, в коридорах. Просто в воздухе растворился.