Пальцем в небо - Марина Серова Страница 32

— Э-э-э, мальчики, — осторожно пятясь назад, заговорила я. — Вы чего? Я же у вас ничего не взяла, кроме жалких кусочков бумаги.

— А нам плевать, даже кусочки тут наши, — прошипел в ответ беззубым ртом самый крупный из бомжей и смачно сплюнул на землю. — Думаешь, что раз была когда-то приличной бабой, то все теперь можно? Видали мы таких. Сами когда-то щеголяли, а теперь у нас иные законы.

— Я ничего против ваших законов не имею, — продолжая пятиться не столько из-за страха, сколько из-за острого нежелания даже прикасаться к блохастым телам бомжей, произнесла я. — И против вас, кстати, тоже. Мне просто была нужна записка, которую у меня отняли и выкинули, — приврала я. — Это вам, надеюсь, понятно?

— Ничего нам непонятно, — подхватил нить разговора другой бомж. — Мы вообще ничего понимать не хотим. Мы только желаем тебя немного проучить, чтобы знала, как с людьми разговаривать. Правда ведь, братки?

Дружки весело загоготали, намекая на то, что планируют за мой счет неплохо повеселиться.

— Ну все, с меня хватит, — вконец разозлилась я и, резко остановившись, уперла руки в бока. — Говорю по-хорошему, идите своей дорогой, пока я вас не покалечила или в ментовку не упекла.

— Ой, испугались, как же… — уверенно направляясь ко мне, хохотнул обиженный мной бомж, а потом крикнул: — Ребята, хватайте ее!

В следующую же минуту на меня кинулись вонючие мужланы, но, не имея ни сил, ни навыков, дружно промахнулись, так как я высоко подпрыгнула вверх и уцепилась руками за ветку стоящего рядом дерева. Когда же бомжи обнаружили мое исчезновение и удивленно стали задирать головы вверх, спрыгнула вниз, при этом нанеся одному из них удар ногой по лицу. Он моментально отлетел в сторону и, схватившись за щеку, запричитал, как девчонка.

— Что, и вы хотите? — попыталась припугнуть я оставшихся бомжей.

Они явно не хотели, так как быстренько достали кто откуда ножички или то, что ими когда-то было, и принялись размахивать в воздухе лезвиями, думая, что я испугаюсь.

— Черт, как же вы мне надоели, — вздохнула я, подумав про себя, что не слишком похвально бить этих несчастных и бесправных людей. Ведь когда-то они были такими же, как я, и вовсе не виноваты в том, что в один далеко не прекрасный день оказались на улице. Не знаю почему, но у меня вдруг проснулось чувство жалости к ним, и я спокойно предложила: — А давайте все решим по-мирному…

Не поверив услышанному, мужички на минуту замерли и, увидев, что я более не проявляю никакой агрессии и не готовлюсь к броску, вопросительно переглянулись. Я сочла это хорошим началом и продолжила:

— У меня есть немного денег, я дам их вам, чтобы вы могли купить себе что-нибудь поесть. На будущее обещаю, что больше не трону ваших баков.

— А что, может, и в самом деле деньги возьмем? — явно не желая более испытывать судьбу, спросил у своего задиристого товарища малорослый бомж. — Все лучше, чем драться.

Лидер тоже засомневался. Похоже, в нем боролись желание получить все сразу путем угроз и насилия и чувство опасности остаться ни с чем, да еще и быть покалеченным. В конце концов последнее все же пересилило, бомж согласно кивнул и рявкнул:

— Ладно, давай свои деньги.

Я торопливо достала из сумки сто рублей и, продемонстрировав их бомжам, положила на торчащий из земли пенек. Глаза грязных дядек при виде такого богатства моментально загорелись, и в следующую же минуту они ринулись к лежащей бумажке. Я сочла это лучшим моментом для отступления и быстренько выбежала из подворотни. Теперь бомжи остались позади, а в руках у меня была с большим трудом добытая записка, точнее, ее клочки. Нужно было возвращаться домой.

Не буду описывать, как я добиралась до машины, а затем и до собственной квартиры, скажу только, что на собственной шкуре ощутила, как относятся обычные люди к тем, кто неопрятен и воняет, как помойка. Приятного, честно признаться, мало. Но до дома я все-таки добралась и первым делом кинулась набирать в ванну воду, а затем, торопливо погрузившись в теплую душистую пену, долго лежала, не шевелясь и наслаждаясь прекрасными минутами.

Но, как и все прекрасное, эти минуты тоже кончились, и пришлось вернуться к реальности. Я переоделась, поела и занялась запиской, то есть возвращением ей первоначального вида. На это трудоемкое занятие у меня ушло около часа, зато результат дал очень многое. В послании, переданном Грицкому, значилось: «Калинина сорок четыре дробь три». Затем стояла точка и цифра пять.

«Адрес, — сразу поняла я. — „Калинина“ — это улица. „Сорок четыре“ — номер дома, а „три“ — квартира в том доме. А вот что такое пять?»

Не успела я как следует задуматься, как по радио, которое тихонечко работало у меня в кухне, запикало, а затем диктор сообщил, что в столице полдень.

«Верно! — обрадовалась нежданной отгадке я. — Это время, когда следует идти в квартиру и когда хозяина в ней быть не должно».

Теперь у меня были точные данные следующего налета преступников. Однако не было уверенности в том, что именно вор-форточник по кличке Длинный украл деньги у Артема Апроянца. Я призадумалась. Впрочем, ненадолго, так как сразу стало ясно, что следует ехать в указанную в записке квартиру, устраивать там засаду и хватать Грицкого прямо на месте преступления. Если он будет искать именно деньги, то станет более или менее ясно, что ограбление Апроянца на его совести.

Определившись с дальнейшими действиями, я допила кофе и пошла одеваться. На этот раз, зная, что мне предстоит стать чуть ли не невидимкой в квартире будущего пострадавшего, я выбрала для себя обтягивающие темные брючки и тонкую водолазку с рукавчиками в три четверти. Волосы собрала в хвост, затем обмотала их вокруг резинки и укрепила в таком положении шпильками. От косметики я решила совсем отказаться.

Осмотрев себя перед выходом в зеркале и оставшись вполне довольной результатом, я покинула свою квартиру, заперла ее и вышла из подъезда. Сев на свое привычное место за рулем машины, вставила ключ в замок зажигания, повернула его и решительно тронулась с места.

* * *

— Здравствуйте, — поздоровалась я.

— Ну, здравствуйте, — внимательно осматривая меня с ног до головы, ответил мне средних лет мужчина.

Он был невысокого роста, с красивым, выразительным лицом, темными волосами, кое-где начавшими уже седеть, и ясными, как небо, глазами. Глядя на него, я представила, что передо мной детский врач, добрый и приветливый, разве что без белого халата.

— Извините, что побеспокоила вас, — понимая, что пауза слишком уж затянулась, продолжила я. — Но мне нужно с вами поговорить.

— Разрешите узнать, о чем? — с едва скрываемой усмешкой поинтересовался мужчина.

— Если можно, я все объясню в квартире, — доставая свои «корочки», ответила я.

Демонстрация «корочек» значительным образом поменяла отношение ко мне гражданина, и он, теперь уже перестав улыбаться, без лишних слов пропустил меня в квартиру.