Сестра моя – смерть - Надежда и Николай Зорины Страница 31

Через неделю после Алениного отъезда он вдруг понял, что страшно по ней соскучился, и, когда возвращался с работы, представил, что Алена написала ему из дома отдыха. Валерий полез в свой почтовый ящик, нашел это чертово письмо, из-за которого теперь вся жизнь пошла кувырком и из-за которого он сидит в этой съемной квартире и умирает от страха, из-за которого их с Аленой теперь наверняка убьют.

* * *

И все-таки до конца он тогда не понял всю важность этого письма. Вернее, понял, но только одну сторону: он знает теперь Аленину тайну, да такую, о которой она сама даже не догадывается. А та, вторая сторона, главная, ускользала от него. Валерий перечитывал и перечитывал письмо, и какие-то смутные догадки на уровне подсознания не давали ему покоя, истины же он не ухватывал. Снова принимался читать, напряженно вдумываясь чуть ли не в каждое слово. Что-то такое тут было – что? С чем-то таким он уже встречался, совсем недавно – с чем? Тайна рождения Алены – важная тайна, полезная для него тайна, он это использует, обязательно использует, но потом, потом, не это сейчас главное. Но где оно, это главное? Информацию о ее рождении-происхождении надо пока выбросить из головы, это мешает сосредоточиться, мешает вспомнить… «Здравствуйте, Алена! Мне очень тяжело было решиться на это письмо…» Нет, не то, все не то!

Анонимное письмо, напечатанное на машинке, содержащее важную тайну, расшифровав которую он сможет… Что сможет, что? И как это расшифровать? Анонимное письмо… Аноним… Нет, аноним тут совершенно ни при чем, аноним только частность, аноним – личность, которая снабдила его этой информацией, – лицо совершенно нейтральное, суть ту, основную суть не понимающее. Тайна рождения, тайна роддома с двойным дном – вот и все, о чем знает этот аноним, вот и все, что считает он (вероятнее всего, она) важным. И в этом смысле он не опасен и не полезен. Значит, на анонима тоже не стоит отвлекаться. Истина не здесь, не здесь… Но где же она, черт возьми?

Неразрешимая задача. Но он ее разрешит, обязательно в конце концов разрешит. Потому что от этого будет зависеть вся его дальнейшая жизнь (почему он так решил, Валерий и сам не смог бы объяснить), и потому что не просто же так он что-то такое почувствовал, усмотрел в письме: вторую сторону, главную сторону.

Он снова и снова перечитывал письмо: «Здравствуйте, Алена!» Голова пухла от титанических усилий докопаться до истины, глаза начали слезиться от напряжения, и тут… Сквозь слезную муть проступила яркая обложка… Да, именно там. Этот полупроспект-полукаталог остался от той поездки. Он поехал туда случайно, и вот надо же!.. Два месяца назад он совершил трехдневную поездку. Он думал просто развеяться, отдохнуть, а оказалось, поездка была судьбоносной.

Валерий наконец все понял. Но информация эта требовала проверки, сложной и многоступенчатой. На это ушло два дня. Все подтвердилось. Теперь оставалось решить, как действовать дальше. Разумеется, действовать нужно было осторожно, но решительно и быстро, не расходуя силы на сомнения. Да и в чем сомневаться? Он все делает правильно. Да разве можно упускать такой шанс? Ни в коем случае нельзя! Ему судьба никогда не простит, и фортуна навсегда отвернется. А Алена? На нее у него теперь есть мощный рычаг давления. Не захочет добровольно – заставит силой. И потом, она ведь тоже внакладе не останется, прежде всего она и не останется. И еще… В голове застряла фраза: «Ну теперь-то они у меня попляшут!» Они – это Алена и этот сноб, ее папочка Юлиан. За эти полгода унижений и отчаяния они расплатятся, да он просто обязан заставить их плясать под свою дудку. Он, значит, подлец, а Алена – благородная, ну вот и посмотрим, посмотрим. Стерва она, а никакая не благородная, бросила его, топтала все эти полгода, а от денежек не отказывалась, брала, спокойно брала, он приносил, а она брала. Какое право после этого она имела так над ним издеваться? Но ничего, ничего, теперь все переменится.

Но это были злые мысли, очень быстро они улетучились бесследно. Теперь он думал только о том, как хорошо, как счастливо заживут они с Аленой. А Галину побоку, завтра же… нет, послезавтра… в самом ближайшем будущем он откажется от ее услуг. Ведь все это время, сколько Валерий себя ни убеждал, что Алену пора бросить, пора развестись с ней и начать новую жизнь, любить он ее не переставал ни на минуту. Да что там, не переставал любить! С каждым днем он любил ее все больше и больше. Он так ее любит, как никого и никогда не смог бы полюбить.

В конце концов Валерий убедил себя, что вступает в эту игру только и исключительно ради Алены, ради их – главным образом, ее – счастливого будущего. Разве мог он предположить, что игра эта в самом скором времени загонит его в эту чужую квартиру и подвергнет смертельной опасности его и Аленину жизни?

После того как Валерий окончательно для себя все прояснил, он решил встретиться с истинной дочкой Валерии, чтобы посмотреть на нее и понять, сможет ли она как-то помешать его планам.

* * *

«Случайно» познакомиться с Любой Икониной и пригласить в кафе на чашечку кофе оказалось проще простого. Если бы и все остальное прошло так же гладко!

Люба поразила его какой-то вызывающей убогостью. И что самое неприятное, она очень походила на свою родную мать, Валерию, только была она как бы умышленно изуродованным ее портретом, словно кто-то решил посмеяться и, используя компьютерную графику, исказил черты Валерии. Тот же овал лица, только у Валерии он был благородно утончен, а у Любы уродливо заострен. Глаза той же формы, того же цвета, но какие-то глупо-бессмысленные. Лоб, скулы – все то же, да не то. А в результате вместо красавицы Валерии получился вот этот уродец. Только на двадцать лет моложе. Впрочем, даже молодость не давала ей никакого шанса: убогая – она и есть убогая, в любом возрасте.

Валерий вдруг представил, что было бы, если бы не произошло обмена, если бы Люба Иконина осталась Аленой Озерской, дочерью Юлиана. Ведь тогда тайно жениться ему пришлось бы на ней. И вот эта убогая уродина ходит по его квартире, спит в его постели… Омерзительно! Да здравствует тот, кому пришла в голову гениальная идея обмена.

А вообще, то, что она такая убогая, ему на руку: справиться с такой не составит труда. Предложить денег и выслать куда подальше из города на пару месяцев, крупную по ее меркам сумму предложить. Десять штук баксами, например. Для нее это целое состояние, сможет осуществить все свои убогие мечты. Так и объяснить ей, что с ее… характером в такое дело лезть не стоит – затопчут, а тут наличные деньги и сразу – и ей хорошо, и все счастливы.

Хватит ли десяти? Может, не рисковать, предложить сразу пятнадцать? Или даже двадцать?

Ладно, начнем с десяти, а там как получится.

Что это она все руку к левому уху прикладывает и по волосам себя гладит? Думает, что это сексуально, заигрывает с ним? Надо бы и ему проявить к ней мужской интерес, комплимент сказать какой-нибудь или еще что. Любой комплимент будет звучать как насмешка, как издевательство: уродина, в чистом виде уродина!

Улыбнулась. Обезьяний оскал, а не улыбка! Но пора начинать разговор. Ладно, обойдется без комплимента – все равно ничего в голову не приходит. Деньги будут ей лучшим комплиментом. Начнем с десяти, учитывая повышенную ее убогость.