Крах лицедея - Чингиз Абдуллаев Страница 31

— Всегда не любил попадать в такие истории, — проворчалТургут Шекер. По-английски он говорил с сильным немецким акцентом. Сказывалисьгоды, проведенные в Германии.

— Если бы я знал, что все так закончится, — продолжал Шекер,— я бы не стал помогать этому полумужчине, — он презрительно кивнул науткнувшегося в подушку Антонио.

— Как вам не стыдно, — нахмурилась Эрендира Вигон. У этойнаглой и невоспитанной женщины, закаленной в журналистских разборках, оказалосьврожденное чувство справедливости. Как истинная испанка, соотечественницавеликого Идальго, она нападала только на людей, гораздо сильнее себя. И никогдане позволяла ни себе, ни другим обижать слабого. Поэтому ее возмутилоскорбительный намек в словах турецко-немецкого ювелира. — Легче всегоиздеваться над недостатками людей, — с вызовом сказала она. — Если он задушилсеньору Ремедиос, суд признает его виновным. Но никто не имеет права издеватьсянад ним за его сексуальные пристрастия. Мы живем в свободной стране, сеньорШекер, где никому не позволено осуждать человека за его взгляды.

— Хватит, — отмахнулся Тургут Шекер, — я читал ваши статьи изнаю, о какой свободе вы говорите. Скоро в Европе не останется нормальныхмужчин. Все будут такими, как этот Антонио.

— Между прочим, он друг Пабло Карраско, — вмешалась вразговор Ирина Петкова, — а вы приняли его приглашение. Хотя наверняка знали осексуальной ориентации самого Пабло. Значит, когда вам выгодно, вы об этом непомните. Какая у вас избирательная память!

— Лучше не спорьте с женщинами, — посоветовал Дронго, —ничего хорошего из этого не выйдет.

В дверь позвонили. Дронго пошел открывать и впустил в номеркомиссара Рибейро и Бернардо. Втроем им было тесно в небольшомкоридорчике-прихожей. Дронго с Бернардо прошли в глубь номера, а комиссарнаклонился к убитой.

— Как ее обнаружили? — спросил комиссар, рассматривая труп.

— Я увидела руку в шкафу и чуть приоткрыла дверцу, —пояснила Эрендира Вигон. — Тогда оттуда и выпало тело сеньоры Ремедиос.

— Как оно там оказалось? — спросил комиссар, не поднимаяголовы.

Все молчали. Он наконец поднял голову, оглядел стоявшихвокруг людей. Затем поднялся сам.

— Я надеюсь, сеньора Вигон, вы понимаете, в каком сложномположении мы находимся. За дверью стоят журналисты. И я бы не хотел, чтобы ониузнали обо всем прямо сейчас. Иначе мы не сможем нормально провести расследование.А я должен вызвать экспертов.

— Хорошо, комиссар, — спокойно согласилась Эрендира, — нотолько в том случае, если вы пообещаете мне эксклюзивное интервью завтра утром.Мы договорились?

— Вам не говорили, что вы шантажистка? — поинтересовалсякомиссар.

Эрендира улыбнулась в ответ.

— Ладно, — грубовато согласился Рибейро, — так и быть.Завтра утром я встречусь с вами. Вы удовлетворены?

Она кивнула в знак согласия. Негодуя на себя за эту уступкуи нервничая еще больше от сознания собственного бессилия, Рибейро подошел кАнтонио.

— Сеньор Виллари, — строго обратился он к лежавшему накровати Антонио, — вы можете объяснить, каким образом труп сеньоры РемедиосОчоа попал к вам в номер?

Антонио замычал в подушку, но ничего вразумительного не ответил.

— Его сейчас лучше не трогать, — попросила Петкова.

Комиссар оглянулся на нее и снова посмотрел на Антонио.Рибейро воспитывался в строгих католических традициях. Он родился еще приФранко, когда патриархальная Андалусия была бедной, заброшенной областью накраю Европы. Поэтому он не понимал и не любил новых веяний. И такой человек,как Антонио Виллари, не мог вызывать у него сочувствия.

— Извольте встать и отвечать на мои вопросы, сеньор Виллари,— спокойно предложил комиссар. — Надеюсь, вы понимаете, что я должен выслушатьваши объяснения по поводу обнаружения тела сеньоры Очоа в вашем шкафу.Желательно вразумительные объяснения.

— Я ничего не знаю, — простонал Антонио.

— И тем не менее поднимите голову, — продолжал комиссар.

Антонио поднял голову и посмотрел в сторону комиссара.Увидев труп, он застонал и снова спрятал лицо в подушку.

— Я ничего не видел, — скулил он.

— Ему нужен врач, — сказала Петкова, — сейчас его нельзядопрашивать.

— Прежде чем я пущу сюда врача, мне нужно выяснить, чтоздесь произошло, — твердо заявил комиссар, — как и почему в этом номереоказался труп сеньоры Ремедиос Очоа. И не забывайте, что из ее номера пропалоколье, стоимость которого превышает годовую зарплату всех служащих этого отеля.Сеньор Виллари, вы можете мне ответить? Как сюда попал труп?

Антонио продолжал мычать.

— Мы ждем ответа, — крикнул ему Бернардо. — Это ты ее убил?Скажи, да или нет?

— Да, — крикнул Антонио, — да! Это я ее убил. Я мечтал о еесмерти, мечтал о том, как задушу ее. Она пыталась отнять у меня Пабло. Пыталасьвстать между нами. Это я ее задушил. Она пришла ко мне в номер, и я ее задушил.А потом спрятал в шкафу. Это я убил сеньору Ремедиос Очоа, — он истерическихохотал и бил себя в грудь.

— Врача, — процедил сквозь зубы комиссар Рибейро, — емудействительно нужен врач, — признал он.

Словно услышав его слова, кто-то позвонил в дверь. В номервошел врач.

— Помогите ему, — сказал комиссар, указывая на Антонио, ивышел из номера. В коридоре его сразу же со всех сторон обступили журналисты.

— Вы можете сказать, что случилось? — крикнул один из них.

— Почему так нервничал сеньор Карраско? — спросил второй.

— Что происходит в этом отеле? — уточнял третий.

Комиссар поднял руку и дождался, пока шум несколько стихнет.Он всегда недолюбливал журналистов и не доверял им, но он твердо знал, чтообязан с ними работать и терпеть их назойливое внимание.

— Мы проводим специальное расследование после убийствасеньора Исаака Рочберга, — громко сказал он, — к сожалению, у некоторых гостейотеля иногда не выдерживают нервы, что бывает в подобных ситуациях. Вот исейчас мы вынуждены были пригласить врача для сеньора Антонио Виллари. Онвидел, как нервничает его друг — всемирно известный ювелир Пабло Карраско, иэто сказалось на его собственном самочувствии. Мы надеемся на выдержку всехпроживающих в отеле гостей и на их понимание. Спасибо, сеньоры, мне вам большенечего сказать.

Он развел руками. Затем подозвал своего помощника.

— Позвони и вызови сюда бригаду экспертов, — тихо приказалон. — У нас еще одно убийство. Нужно сообщить прокурору.