Язык его пропавшей жены - Александр Трапезников Страница 31

Велемир Радомирович, набивая трубку своим редким табачком, произнес:

— Это хорошо, человек и должен открывать все новые и новые двери, а не торчать в одной и той же комнате, вернее, в чулане даже. А насчет иконы нам после Марк Иванович расскажет. Я же пока, чтобы скоротать время до отъезда, приоткрою еще одну таинственную дверь в удивительный мир языков-народов.

— Только, если можно, не курите больше, — решительно попросил Вадим. — А то я опять в анабиоз впаду. У меня идиосинкразия на табачный дым.

— Штраф — три тысячи рублей, — добавила Марина.

— Да без проблем! — и Велемир Радомирович убрал трубку в карман. Зато вытащил из серванта бутылку красного чилийского вина. И сказал: — В середине девяностых годов виноградная лоза во Франции в непогоду погибла, но ее успели привить в странах Латинской Америки и Южной Африке. А бренд остался, его никаким градом не прибьешь. Поэтому всё, что теперь выходит под французской маркой «Божоле» или «Каберне» — слабая копия прежнего. А настоящее — в Чили, Аргентине или ЮАР. Рекомендую по глотку для гемоглобина.

Никто отказываться не стал. А хозяин, смакуя прекрасное сухое вино, выдал «на гора»:

— Я, друзья мои, ищу древний единый Праязык допотопного человечества «археологическим способом». Снимаю пласт за пластом «слои земли» — современные языки, устаревшие, забытые, новые, мертвые, искусственно сконструированные, средневековые. Все больше приближаюсь к первобытным. Вгрызаюсь в грунт, в скальные породы, в известковые отложения, погружаюсь в подземные воды, озера, моря, в сталактитовые пещеры, пробираюсь по узким коридорам и туннелям в темноте и на ощупь. Путь долог, конца по-прежнему не видно, а цель постоянно ускользает. Порою меня манят ложные огоньки, я сворачиваю на обманный путь, но возвращаюсь обратно и упорно продолжаю двигаться вперед. Чтобы вновь, не останавливаясь, искать истину. Меня ведет мысль и дух, и я не намерен отступать. Это теперь главная задача моей жизни. После смерти Лены.

Закончив столь «песенное» вступление, он продолжал, снизив пафосный тон:

— На каких языках говорили Нума Помпилий или хан Батый, жившие в относительно близких исторических временах? Ведь где для нас — тысячелетие, для Господа — один день. А уж хронологические рамки и даты всегда очень условны, часто не точны и порою намеренно искажаются. На каком языке отдавались приказы в войсках Иисуса Навина, Александра Македонского, князя Святослава? На иудоэллинском? На иврите? На койне? На суахили? Этими вопросами озабочены все исследователи-лингвисты.

Гаршин вновь начал подремывать, очевидно, все это он уже слышал от своего друга не раз, но остальным, особенно Марине, было в диковинку. Велемир Радомирович встал и начал расхаживать по комнате с бокалом в руке, роняя капли вина на персидский ковер.

— В Северной Италии и Южной Франции в большем ходу была латынь. На севере Франции, в Германии и Англии говорили на разнообразных германских диалектах. В Восточной Европе — на старославянском. Каждый из так называемых индоевропейских языков развивался на базе общего языка-предка. Но всё же можно предположить, что в те некие времена житель, скажем, Галлии понимал язык обитателя Галиции с усилиями не большими, чем теперь русский понимает белоруса… В Средние века на континенте и Британских островах развилось несколько пошибов — стилей латинского курсивного письма. Это итальянский или лангобардский, меровингский во Франкском королевстве, вестготский в Испании, немецкий и островной. Все это было тысячу и даже больше лет назад. А вскоре появились старо-французский, старонемецкий и староанглийский языки. И всю эту «старину» в XV–XVI веках считали античностью. Очень слабо тогдашние лингвисты представляли себе язык своих предков. А лингвистика имеет свои строгие законы, понятные только посвященному в неё. А традиционная историография вообще творит с языком анекдотические вещи.

Велемир Радомирович сел и тотчас же вскочил снова:

— Например, великий Данте объявляется творцом итальянского литературного языка, хотя после него все авторы еще двести лет пишут исключительно на латыни. А итальянский литературный язык как таковой формируется на базе тосканского диалекта только в XVI веке… Также и французский язык стал официальным государственным языком Франции лишь в 1539 году, а до него таким языком была латынь. А вот в Англии якобы в XII–XIV веках официальным языком был французский, за 400 лет до введения его в государственное делопроизводство в самой Франции! Тут, чтобы объяснить этот и другие казусы, надо принять во внимание утверждение Кеслера, что причины, вызывающие то или иное разветвление языкового древа, лингвисты ищут в исторических событиях, придерживаясь при этом традиционной хронологии. А должно быть наоборот: задача языковедов — указывать историкам возможное направление процессов. В том числе определять хронологические рамки… Словом, не стоит больше ломать голову над всеми этими историческими языковыми чудачествами. Которые, впрочем, не так смешны, как кажутся. Скорее даже наоборот, плакать хочется. Ведь лингвистика, языкознание, филология, — всё это такие действительно сакральные знания, которые не напрямую, а опосредованно, подсознательно, чуть ли не исподволь, тайно, на вселенском генетическом уровне влияют на пути развития человечества. Не зря же из лингвистики высвободилась такая психотропная ветвь, как нейролингвистическое программирование. А кто владеет словом и языком — тот владеет и всем миром. К чему и стремится его «князь» со всеми своими присными.

Хождение прекратилось. «Князь» усадил его снова в кресло.

— В настоящее время мы имеем более шести тысяч различных языков-культур. От самых известных, перечислять их не буду, до таких, о которых мало кто вообще слышал, например, мао-яо или малалаям. А ведь и они тоже составляют отдельные ветви на могучем генеалогическом древе. Ствол же его — это главные языковые семьи — индоевропейская, семито-хамитская, кавказская, тюркская, финно-угорская, китайско-тибетская и некоторые другие. Всего тринадцать. Да еще мертвые языки. Кроме латыни и санскрита их целая куча. А как хорошо все начиналось!.. Один Праязык и одно человечество. Но мир, как показывает история, все время разделяется сам в себе и постоянно дробится. Но может быть, когда Господь в последний раз вразумит людей и этот процесс вдруг остановится, то к нам вернется и искомый Праязык?

— А что, если создать новый язык для человечества? — предложил Вадим.

— Да такие попытки были, и еще будет масса! — откликнулся Велемир Радомирович. — На протяжении многих веков в научной и околонаучной среде, в художественной литературе, филологии, языкознании, футурологии, лингвистике и даже геополитике самым активным образом шло и продолжает идти обсуждение мирового языка в будущем человечества. Один из предлагаемых путей — принятие в качестве мирового какого-либо мертвого языка — латыни, древнегреческого, санскрита. Второй путь — естественный отбор одного из мировых национальных языков, чаще всего это английский. Или же, третий путь, создание искусственного языка. Лингвопроектирование. Но это утопия. А ведь искусственных языков, сконструированных целенаправленно, уже более тысячи, и постоянно создаются все новые и новые.