Цена откровения - Галина Владимировна Романова Страница 26

– Но мы с ним на разном поле, Глеб! Он по Насте работает. Инга ему не интересна. А мне наоборот.

– К слову, я рассказал ему про сообщение, которое Настя получила, удалила и никому ничего не сказала.

– Рассказал и рассказал. – Агата открыла крышечку первого стакана, в два глотка выпила половину. – Это меня лично не продвинуло на ни шаг. Только подозрений стало больше.

– На месте топчешься? Агата, ты ли это? – изумленно присвистнул Глеб, доедая хлеб. – На тебя непохоже. А почему?

– По кочану! – отозвалась она из стакана с кофе.

И замолчала. Пока булку не съела и второй стакан не опустошила, не произнесла ни слова.

– У меня двоякое чувство, дружище, – заговорила она наконец, зная, что Глеб ждет продолжения. – Либо никакого убийства Инги Голубевой не было. И смерть ее действительно произошла по естественным причинам.

– А как же передоз лекарственными препаратами? – вставил он вопрос.

– И что? Могла просто весь день не пить таблетки, которые ей выписал доктор. А ближе к ночи принять сразу несколько, потому что глаза слипались, а работа требовала собранности. Может, голова болела, и она выпила сразу три штуки. Или четыре. Может… Да ничего не может, Глеб! – вдруг взорвалась она. – Мы не нашли у нее этих препаратов. Нигде не нашли. Ни дома, ни у родителей, ни в сумке, ни в рабочем столе. Куда она их могла подевать? Как они могли попасть в ее организм?

Агата принялась разбирать надкусанную булочку с корицей на крошки. На него не смотрела. В окно тоже. А она страсть как любила в окно смотреть. Особенно когда у нее все получалось. Смотрит мечтательно и рассуждает. И все так гладко, логично. А сейчас…

Такого растерянного вида Агаты Глеб вообще не помнил.

– А тебе не пришло в голову, что таблетки в тот вечер могли у нее просто-напросто закончиться? И она выбросила упаковку до того, как умерла.

– Ее корзина для бумаг была полна, но ничего похожего на упаковку из-под таблеток там не нашлось, со слов уборщицы.

– Могла выбросить в другую. В соседнюю. На этаже. Мало мест?

– А если ее кто-то травил?

– Чем? Таблетками? – Глеб недоверчиво качнул головой. – Агата, это не сахар. Так просто не подсунешь. И кто мог это делать? Она на работе на виду.

– Настя… А что, если это Настя? Потихоньку травила ее, а потом…

– А потом отравила себя? – Глеб закатил глаза, раздраженно запыхтел. – А вам не кажется, ребята, что все это за уши притянуто? Ищете, ищете, а все просто! Инга умерла от инсульта. Настя в результате дорожно-транспортного происшествия. Все! Нет никакого криминала. Уймитесь!

Она смиренно качнула головой. Помолчала, принявшись разбирать на крошки вторую булочку с корицей. Вдруг вскинула голову и произнесла с нажимом:

– Но тогда кто такой Вольдемар? Почему мы не можем найти его?

– А кто такой Вольдемар? – Глеб почесал макушку.

– Ее психиатр. Якобы… Она рассказала бывшему любовнику и лечащему терапевту Хорькову, что наблюдается у психиатра. И он ей там даже что-то выписывает. А мы его не нашли!

– Врет Хорьков? – предположил Глеб.

– Нет. Родители тоже об этом знали. Инга по осени стала впадать в уныние. Зимой вообще могла разрыдаться совершенно без причины. А потом вдруг, как по волшебству, все душевные недуги как рукой сняло. И она на работе названивала какому-то Вольдемару. С какого телефона, не спрашивай, не установили. Но с того, который зарегистрирован на нее, подобных звонков не было.

– А с телефона Насти?

– Проверили. Тоже ничего. И да, с рабочего тоже. А звонила из кабинета.

– Левая труба? – вынес предположение Глеб.

– Запросто! Ей мог дать для контактов тот же психиатр, у которого она наблюдалась. Но вот в чем загвоздка, дорогой друг. – Агата смела все крошки в пустой кофейный стакан, накрыла крышкой. – Мы не нашли ни одного практикующего психиатра с таким именем. Ни в государственных больницах. Ни в частных. И какой напрашивается вывод?

– Что это был не доктор?

– Запросто. И еще… – Агата глянула на него черными как ночь глазами. – Трубки мы не нашли. Ни на работе, ни дома, ни в ее вещах, ни у ее родителей. Что за фигня, Глеб? Кто так шифруется?

– Главное – зачем?

– Вот-вот… Родители плечами пожимают. И навигатор… Из ее машины куда-то подевался навигатор.

– Оп-па! – не мог не озадачиться Глеб. – Это уже посерьезнее трубки, которую в глаза никто не видел.

– В глаза никто не видел, – эхом повторила Агата, странно посмотрела на него. И следом выпалила с утробным смешком: – А может, ее и не было, Глеб? И она комедию ломала перед девочками? Выдумала себе какого-то Вольдемара. И травила любопытство присутствующих, а? Как тебе?

– По-моему, это сумасшествие. – Он покрутил пальцем у виска.

– А никто и не говорил, что она была в норме. Затяжные депрессии менялись повышенной возбудимостью. Желанием выглядеть в глазах окружающих удачливой и влюбленной… В этом что-то есть. Надо еще раз переговорить с родителями, не замечали ли они что-либо подобное за ней? И ее навязчивая идея во что бы то ни стало забеременеть. Все равно от кого!

– Не думаю, что ее родители, которые платят тебе деньги, будут рады такому расследованию, – предупредил Глеб, провожая ее к порогу. – Будь осторожна.

– Буду. – Агата поцеловала его в щеку и вышла за дверь со словами: – Я только и делаю, что осторожничаю. Потому и на месте топчусь!