Чудо в тапках - Галина Голицына Страница 16

– Так чего он сюда в гости таскается?

– Из-за меня, – горестно вздохнула Липочка и шепнула мне доверительно: – Я Игната люблю.

– Это в каком смысле «люблю»?

– В самом прямом. Как женщина любит мужчину.

– А он тебя?

– А он – вряд ли. Привык с детства, что я – Кирюшина тень. Не замечает меня…

– Так что ты всё за брата прячешься? Действовать же надо! – загорелась я.

– А ты не будешь против?

– Я? С какой стати?..

– Ну, Кира сказал – женщина в его доме появилась, молодая, интересная. Я так расстроилась…

– Так я же не невеста, я – прислуга!

– Ну, знаешь, многие начинают с этого… Няня, домработница, секретарша… А через год – жена босса и хозяйка в доме.

– Ну, эта история – не обо мне, – успокоила я пылко влюблённую. – Только должна тебя огорчить. В первые же два дня моей работы любимого твоего дважды пытались взорвать. Так что стать его женой и хозяйкой в этом доме тебе, кажется, светит слабо. Страшно вымолвить, но я не поручусь, что через год он всё ещё будет жив. Или даже через месяц…

Мы с ней одновременно поплевали через плечо и постучали по дереву.

Гости ушли, хозяин тут же завалился спать, а я убирала следы пиршества и страшно веселилась в душе. Так вот, оказывается, чем обусловлена открытая неприязнь Кирилла! Он решил, что я представляю собой прямую угрозу счастью его ненаглядной, но очень нерешительной сестрички, вот и взъелся на меня! Хотя, на мой взгляд, правильнее было бы разозлиться на Игната, который не замечает страданий несчастной Липочки, да ещё и привёл в дом какую-то Анну.

Правда, взъесться ещё больше на Игната было, видимо, невозможно. Между ними и так существует очень напряжённое поле, которое то и дело искрит. Вооружённое перемирие. Чтобы не нарушить его, избыток отрицательных эмоций Кириллу пришлось выплеснуть на меня.

По такой вот глупейшей причине, просто из-за недоразумения, Кирилл объявил мне войну. И я вынуждена была принять вызов. А что ещё мне оставалось? Правда, я не сторонник особо крутых мер и тяжёлой артиллерии. Ограничусь партизанскими вылазками, как это было на прошлом ужине.

Однако после разговора с Липой у меня появилась надежда на примирение. Может, ей удастся растолковать агрессивно настроенному братцу, что палит он даже не то чтобы из пушек по воробьям, а по фантомам воробьёв, которые существуют только в его больном воображении!

На следующий день я увлечённо занялась генеральной уборкой и из-за шума пылесоса не сразу расслышала телефонный звонок.

Схватила трубку:

– Алло, слушаю вас!

– Чего трубку не берёшь? – зарокотал в трубке недовольный голос Феди.

– Как это не беру? – удивилась я. – Вот же, в руках держу!

– А знаешь, сколько уже времени я звоню? – сварливо поинтересовался он.

Терпеть не могу, когда он начинает говорить тоном базарной бабы.

Я вздохнула:

– Как же я могу знать? Я подошла к телефону сразу же, как только услышала звонок. Вернее, подбежала, подлетела!

– Это я понял. Вон как запыхалась! А я три раза тебя набирал, хотел уже с собаками тебя разыскивать! Думал – случилось что…

– Ничего не случилось. У меня пылесос гудел, не слышала звонка. Но вполне могло оказаться, что я, к примеру, ушла в магазин. Это разве запрещено? Особенно если учесть, что походы по магазинам – это часть моей работы. Ты что, каждый раз будешь из-за этого в обморок падать?

– Захочу – и буду! Особенно в свете последних событий. Вы своими взрывами весь город напугали. Посторонние люди десятой дорогой ваш дом обходят. А сестра-то у меня одна, как тут не волноваться?

– Ладно, Федя, убедился, что я пока что живая, и отвали. Мне работать надо. Уборку заканчивать.

– Не отвалю. Давай увидимся. Посмотреть на тебя желаю. Самолично убедиться, что всё у тебя в порядке. И поговорим заодно.

– Говори.

– Нет, не люблю я телефонные разговоры. Давай встретимся в парке. Через полчасика. Идёт?

– Через час, ладно? Я всё-таки хочу уборку закончить. А где конкретно мы встретимся?

Он подумал две секунды:

– У старой эстрады давай. Вернее, за эстрадой.

– Угу. Договорились.

Я быстренько закончила пылесосить и понеслась в парк. Хорошо, что у меня теперь есть машина. На «своих двоих» мне пришлось бы добираться туда полдня.

Городской парк наш – заслуженный пенсионер. Когда-то, во времена моего золотого детства, парк являлся средоточием культурной жизни города. Нас с Федей по выходным и в праздники сюда водила бабушка.

Мне по этому случаю на голову повязывался капроновый бант огромного размера. Бабушка была большая мастерица по части завязывания нарядных бантов. Она умела их делать и «хризантемой», и «розочкой», и на четыре петельки, и на сколько угодно. Правда, мода на них постепенно отходила, и подружки мои уже вовсю щеголяли механическими заколками, а косички и хвостики свои украшали яркими трикотажными резинками. Мне же резиночки были позволены только в будни, а в торжественные моменты я была вынуждена терпеть громоздкое сооружение на своей голове и насмешливые взгляды сверстниц.

Федька, который был уже отроком и поэтому считал себя абсолютно взрослым и самостоятельным человеком, в такие дни получал свою непременную порцию унижений: в парк он должен был идти обязательно в «приличном костюме». Никаких джинсов бабушка не признавала. Считала, что они хороши разве что для работы в огороде.

С тех пор мы с братом и не любим народных гуляний.

Но – «годы промчались, седыми нас делая»… Бабушки давно уже нет на свете, да и парк наш захирел. «Комната смеха» с кривыми зеркалами перестала быть любимым развлечением, и зеркала предприимчивые дяди заменили игровыми автоматами. Потом и автоматы стали неинтересны подросткам, потому что появились компьютерные клубы. Цепочные карусели и вовсе смотрелись анахронизмом. Танцевальные площадки проиграли битву с дискотеками и оказались лишними в современной жизни. А летняя эстрада, на которой по выходным всегда кто-то выступал, опустела навсегда.

Сейчас в нашем городе появилось много культурно-развлекательных центров, где жизнь бурлит круглосуточно. А здесь, в парке, теперь только мамаши с колясками прогуливаются по периметру. Вглубь заходить боятся, поскольку, по преданиям, там – рассадник хулиганов и бандитов.

Это неправда. Никаких бандитов здесь нет и отродясь не было. Все бандиты, мошенники и карманники как раз и обретаются в крупных торговых и развлекательных центрах. А здесь, в парке, – тишь да гладь, да божья благодать. Поэтому я с удовольствием пришла к заброшенной эстраде.

Брата ещё не было. Я посидела на лавочке в «зрительном зале», потом поднялась на эстраду и заглянула в импровизированное закулисье. Там стояли грубые примитивные скамейки, предназначенные, видимо, для того, чтобы артисты смогли переодеться к номеру и подождать своего выхода.