Реквием для меццо - Кэрола Данн Страница 15

Когда Марченко тяжелой поступью вошел в кабинет вслед за Эрни, Алек разговаривал по телефону. Его начальство наконец-то изволило сообщить, что с местной полицией все улажено и дело официально поручено ему.

Вот только стоило ли радоваться.

Во-первых, в дело ввязалась Дэйзи. Хорошо еще, что он может за ней приглядывать и тем самым убережет от самой себя.

Что же касается подозреваемых, он почти ничего не узнал — можно было с тем же успехом задавать вопросы стаду овец. Творческий темперамент, вопреки предсказанию Дэйзи, отсутствовал у всех, кроме пылкой испанки, а может, проявился в особом богемном умонастроении, которое заставляло артистов бояться полиции.

Их даже во лжи нельзя было обвинить — ему, по сути, ничего не рассказали.

Ни у кого не было предположений, почему отравили Беттину Абернати. Ни один не знал ничего о цианиде, и никто не видел, чтобы в штоф или стакан что-то подмешали. Все, кроме миссис Говер, были настолько погружены в свои мысли, готовясь ко второму отделению, что ничего и никого вокруг не замечали.

А у всех посторонних, заходивших в гримуборную солистов, были на то объяснимые причины. Например, миссис Говер зашла поздравить супруга с успешным выступлением. Мисс Блейз, как и говорил капельдинер, забрала у Мюриэл ноты, которые оставила в доме Абернати. Левич, не найдя Кокрейна в дирижерском кабинете, пришел спросить у него про вторую часть «Реквиема». Алек не сомневался, что и Кокрейн находился в гримуборной по причине, связанной с музыкой. Его жена, разумеется, искала мужа, а Абернати просто хотел увидеться со своей супругой.

Все логично, но совершенно бесполезно.

Судя по виду Марченко, на него тоже не стоило возлагать надежд. Лицо русского баса ничего не выражало — по крайней мере, та его часть, которую не скрывала роскошная черная борода. Он стоял у стола, вперившись взглядом в стену. Алек обернулся бы поглядеть, что так привлекло его внимание, если бы не знал, что там висят ничем не примечательные часы.

— Прошу, садитесь.

Ответом ему был отсутствующий взгляд. Алек махнул рукой на стул. «Русский медведь» сел.

Алек посмотрел на Эрни Пайпера, а тот пожал плечами. Ему велели привести того, с кем разговаривала в тот момент Дэйзи, значит, Марченко удалось с ней сколько-то пообщаться.

— Я должен задать вам несколько вопросов, сэр.

— Нье панимаю, — рявкнул «медведь».

— Ву парле франсэ? — Алек знал, что многие русские эмигранты говорят по-французски, как и получившие утонченное образование девушки круга Дэйзи.

— Говорью толька по-русски. — Густой бас придавал словам Марченко убедительности.

— Похоже, нам нужен переводчик. Пайпер, узнайте, мистер Левич еще здесь?

— Ньет! — Марченко вскочил на ноги и, уперев кулаки в столешницу, навис над Алеком. Пайпер шагнул было вперед, но Алек сделал ему знак остановиться.

— Левич ньет! Жид ньет!

Жид? Если этот человек питает необъяснимую ненависть к евреям, с Левичем тем более ничего от него не добьешься. Ладно, пусть подумает хорошенько, а утром будет ему переводчик, а может, и сам английский вспомнит.

На стене справа от Алека висел календарь. Алек подозвал к нему Марченко, указал на певца, на себя, потом на завтрашнюю дату в календаре и произнес медленно и отчетливо:

— Завтра, в понедельник, с переводчиком. А пока можете идти.

Потом сопроводил растерянного русского к выходу.

— Он же разговаривал с мисс Дэлримпл, шеф, я сам видел.

— Очень вероятно, но какой смысл сидеть здесь до ночи и ждать? Мне еще с другими нужно поговорить. С Кокрейнами, Финчем и, если получится, с Абернати. Ступай, Эрни.

Когда Алек лишил Дэйзи общества Марченко, к ней подошли попрощаться Говеры. Гилберт Говер хорохорился, но хватался за руку жены, как утопающий за соломинку.

Потом они обменялись несколькими словами с Кокрейнами и ушли. Дирижер заговорил с тщедушным органистом, резко выдернув того из мечтаний, а миссис Кокрейн подошла к Дэйзи.

— Позвольте представиться, — сказала она тоном, предполагающим, что Дэйзи не вздумает считать себя ее ровней. — Урсула Кокрейн. А вы мисс Дэлримпл?

Дэйзи так и подмывало ответить: «Да, достопочтенная мисс Дэлримпл», чтобы сбить спесь с миссис Кокрейн.

— Да, — ответила она просто. — Я Дэйзи Дэлримпл.

— Что ж, приятно познакомиться. — Миссис Кокрейн уселась с ней рядом.

Ее макияж на самом деле был наложен очень умело, хоть возраста ей почти не убавил, а чернобурка была слишком роскошна. Бриллианты на шее, должно быть, стоили целое состояние. «Наверное, носит их, чтобы отвлечь внимание от лица», — сочувственно подумала Дэйзи. Нелегко соответствовать молодому и красивому мужу.

— Как ужасно! — продолжила жена дирижера.

— Ужасно. Бедные Мюриэл и мистер Абернати совершенно потрясены.

— О да, такая потеря для них обоих. Но полиция зря считает, что это отравление. Может, у мисс Уэстли просто случился удар? Тогда, по крайней мере, в утренние газеты новость не попадет, и у нас будет время подумать над тем, что говорить прессе.

— Очень удивлюсь, если репортеры еще ни о чем не прознали, — возразила Дэйзи. — По-моему, среди зрителей был критик из «Таймс», и он сразу же побежал искать телефон. Надо ловить сенсацию, как же — солистка упала замертво на сцене!

— Какая низость! Недопустимое поведение. У газетчиков совсем стыда не осталось. Боюсь даже подумать, как все это скажется на карьере моего мужа.

— Вашего мужа? А других солистов?

— Иностранцам не о чем беспокоиться. Они уедут туда, откуда приехали, и чем быстрее, тем лучше, по крайней мере, для бедной Дженнифер Говер, — снисходительно добавила миссис Кокрейн. — Каким жалким существом надо быть, чтобы с таким мириться! Что же касается Гилберта Говера, он быстро сдает. Голос уже не тот. Растратил себя. А вот Эрик — восходящая звезда, и будет очень жаль, если из-за кончины мисс Уэстли он не получит рыцарского титула.

— Рыцарского титула?

— Почему бы нет? Многих дирижеров произвели в рыцари. Вспомните Халле, Вуда, Коэна, Хеншеля, Косту. Сэр Томас Бичем стал рыцарем, пусть даже год спустя ему достался баронетский титул отца. Мой отец был баронетом. Сэр Дензил Вернон.