Спорим, что ты умрешь? - Алексей Макеев Страница 15

— Замечательно, — выразил всеобщее восхищение рубоповец, — А я-то заплатил за это увеселительное мероприятие триста долларов. Шикарное вложение капитала, нечего сказать. Забавная закономерность, господа, — как только на горизонте появляется частный сыщик, так сразу образуются неприятности.

— Но это лучше, чем участвовать, скажем, в карнавале трансвеститов, — не очень уверенно гоготнул Каратаев. — Или, например, в полицейской облаве… Кстати, детектив, должен вам признаться, что в розыскных мероприятиях, как и в барабанах, мы ни бум-бум. Так что вдохновляйте личным примером.

— А вы никогда не прятали от жены зарплату? — блеснул очками Ворович. — Абсолютно то же самое, только наоборот.

«И габариты у пропавших людей обширнее, чем у скрученной пачки купюр», — подумал Максимов.

В ближайшие полтора часа ни Душенин, ни его дражайшая половина не объявлялись даже в качестве призраков. Первым делом осмотрели апартаменты пропащих — они оказались не заперты и пусты. Ключ от номера висел на бронзовом крючке рядом с вешалкой. Кровать впопыхах заправлена, порядок относительный, но сражений в номере точно не происходило. Во вторую очередь исследовали номера участников осмотра. Повторно заглянули к «голубым», которые долго не хотели открывать, но когда им предложили рукодельно изукрасить нежные мордашки, все же открыли. Успокоили, как могли, Ингу, прозябающую в тоскливом одиночестве, перевели к ней Виолу и закрыли обеих на ключ. Предложили кухарке и горничной Ксюше посидеть в вестибюле, а чтобы им не было очень грустно, присоединили в качестве третьего администратора. Далее шли с двух сторон, разделившись на группы (по трое в каждой, плюс дворецкий — как знаток местных лабиринтов). Гараж с кропотливым осмотром каждой машины. Примыкающий к гаражу подвал-кладовая, где пришлось перетряхивать каждый мешок с пищевыми припасами («А вдруг их зарезали и расчленили?» — пошутил, злобно скаля зубы, Ворович). Подробная ревизия всех без исключения помещений. Кухня — с нагромождением плит, тумб, жаровен, холодильников и подвесных шкафов. Чердак, где не было ничего эстетически ценного, кроме мешков с цементом, груды половых реек и обилия картонных коробок. Облачение в верхнюю одежду, осмотр подсобных помещений вокруг дома с непременным залезанием во все без исключения подвалы. Котельная, сауна… «Вы совсем-то с ума не сходите, Константин», — простучал зубами от холода Каратаев и первым убежал в дом. Озноб пробирал до костей. «Действительно, детектив, здесь же снег по колено, — выразил недовольство телохранитель. — Понятно, что в последние дни к этим сараюшкам никто не приближался». Паническое отступление в дом, за исключением дворецкого, который набросил фуфайку и заковылял в котельную — подбросить «дровишек». Краем мозга Максимов отметил, что осмотрены не все подсобные помещения.

Все происходящее здорово напоминало театр абсурда.

— Самое интересное, что обувь и верхняя одежда этих несчастных из номера не пропадали, — задумчиво протирая очки, напомнил Ворович. — Не думаю, что они прибыли с двойным комплектом меховых изделий.

— В тапочках пропали наши фигуранты, — оторвался от фляжки Каратаев.

— В этом что-то есть, — почесал колючий, как сапожная щетка, бобрик Пустовой. — Мне кажется, эти двое не производили впечатления свихнувшихся, готовых босиком и в исподнем броситься на дорогу.

— Но проверить надо, — встрепенулся очкарик. — Если они убежали, то с дороги им никуда не деться, а если свернут куда-нибудь в скалы, следы покажут…

— Да вы в своем уме? — разозлился Шевченко, уже готовый бежать к своему боссу. — Они бы замерзли в шесть секунд, посмотрите на градусник — двадцать восемь градусов!..

Все присутствующие как-то боязливо поежились. Картинка рисовалась, конечно, не нарядная. Но версия, какая бы ни дикая, требовала проверки.

— Я проверю, — вздохнул Максимов. — Кто поедет со мной?

— Только не я, — пробурчал Шевченко, удирая в отросток коридора.

— Боитесь промышлять в одиночку, детектив? — вышел из задумчивости рубоповец. — Хорошо, согласен составить компанию. Полагаю, машина у вас не продувается?

Они вернулись через полчаса, отмотав изрядный клочок дороги и вдоволь налюбовавшись лунными пейзажами. «А в этом что-то есть…» — неоригинально повторял, протирая дырку в черепе, Пустовой.

Картина рисовалась до невозможности мутная. Предпоследним Душенина наблюдал дворецкий Шульц — в подвале, где почтенный отец семейства маялся серой зыбью и откровенно психовал. Последним — влюбленная однополая парочка, которая сгрузила лыжный инвентарь в каморку рядом с администраторской, цапнула из гостиной бутылочку шардоне и, томимая грядущей близостью, поднималась наверх. Бледный, как пообщавшийся с вампиром мирянин, Душенин брел по коридору. На него почти не обратили внимания. Охотно бы это сделали, с дорогой бы душой, но, увы… в общем, не до Душенина им было.

«А домик-то с секретом», — уныло думал Максимов. И игру в нем ведут предельно изворотливую. Людей не убивают. Во всяком случае, в наглую не убивают. Они просто ПРОПАДАЮТ. А до поры до времени это не сеет паники. Кого-то интригует, кто-то не обращает внимания, полагая, что пропащие найдутся. При первом же явном трупе народ хлынет из пансионата — как крысы с корабля. Не остановить. А вот ненавязчивые исчезновения — это нечто другое… Оригинальное выбрано решение.

Что и подтверждали наблюдения. Страха в доме пока не было. Обеспокоенность, интрига, не больше. Человек не может представить, что он пропадет. «Голубые» в обнимку протащились в буфет. Прислуга выполняла свои обязанности — разве что Ордынцев временами озирался, косил, как заяц. Горничная Ксюша предпочитала держаться мест скопления народа. Дворецкий начал тяготеть к каморке администратора. А кухарка демонстративно сунула за пояс столовый тесак с восхитительным турецким лезвием и ходила, всех пугала. Театр абсурда плавно перетекал в психиатрическую клинику.

Он завалился на кровать, обняв Виолу, для которой часы разлуки протащились, как резиновые. Приятно покопаться в шелковистых волосах, прижать ее мордашку к своей небритой мужественной щеке.

— Ты знаешь, детектив, а меня это хорошо вставило… Кто-то прошел по коридору, страшно стало, голова разболелась, жуть… я чуть было в чуни свои не впрыгнула и в гараж не бросилась, машину заводить, да потом вспомнила, что ты меня запер. И обед не скоро будет — ты же сам продержал Люсьен в вестибюле, она уже всем нажаловалась, теперь ходит по коридору и орет, что никого в этом доме кормить не будет, во всяком случае, в ближайшие два часа… Признайся честно, детектив, у тебя есть вменяемый план?

Максимов сделал неопределенный жест (бровями).

— Давай решим, что такое вменяемые действия с нашей стороны. Душенины пропали неспроста, и это только начало. В каком они состоянии, не знаю, но подозреваю, в плачевном. То есть мертвом. Их держат где-то в доме. Или под, или над — не суть. Можно погрузиться в расследование, попутно множа трупы, выяснять, что за чертовщина происходит, но врожденная порядочность подсказывает, что человеческие жизни важнее. Гнать отсюда надо людей. Попытаюсь им объяснить доступным языком. И второе — немедленно вызвать полицию. Пусть ругаются, пусть хамят, но в известность их поставить надо. Самим же потом зачтется.