Маньяк из Бержерака - Жорж Сименон Страница 15

Почему он подумал об этом уже тогда, в поезде? Он все время представлял себе своего попутчика именно с седой бородой.

И вот в самом деле, у него была борода, скорее, щетина длиной сантиметра три, которая покрывала все лицо.

— А в общем, какое тебе до этого дело!

Робко извиняясь, жена опять попыталась уговорить его. Здоровье мужа беспокоило ее. Она смотрела на него как на тяжелобольного.

— Вчера вечером в ресторане я слушала, что люди говорят. Они все настроены против тебя. Если ты начнешь их расспрашивать, тебе никто не скажет. А поэтому…

— Возьми, пожалуйста, бумагу и ручку! Мегрэ продиктовал телеграмму одному своему старому товарищу, работавшему в полиции в городе Алжире.

Прошу срочно телеграфировать Бержеряк все сведения относительно работы доктора Риво больнице Алжире пять лет назад, сердечно благодарен, Мегрэ.

На лице жены было написано неодобрение. Она писала, что ей диктовали, но она не верила в это расследование.

И Мегрэ чувствовал. Это его злило. Он спокойно переносил, когда ему не верили другие. Но неверие жены было ему невыносимо! Это его взорвало, он стал язвить.

— Так-то вот! Исправлять текст не надо, не надо и высказывать свое мнение! Отправь телеграмму! Узнай, как идет следствие! Все остальное я сделаю сам!

Она смотрела на него, словно просила успокоиться, но его уже понесло.

— И впредь прошу свое мнение оставлять при себе! И не изливаться в откровениях ни доктору, ни Ледюку, ни любому другому дураку!

Он резко повернулся на бок, но так тяжело и неловко, что это напомнило о морже, увиденном во сне.

Мегрэ писал левой рукой, и от этого буквы получались еще толще, чем обычно. Он шумно дышал, потому что лежать ему было неудобно. На площади, как раз под его окнами, двое мальчишек играли в шары, и комиссар уже раз десять собирался крикнуть им, чтобы вели себя потише.

Первое преступление: невестка фермера с Новой мельницы подверглась нападению на дороге, задушена, после чего ей длинной иглой пронзили сердце.

Мегрэ вздохнул, пометил на полях: точное время, место, физические данные жертвы.

Он ничего не знал! При обычном расследовании такие детали можно было выяснить, просто-напросто сходив на место, опросив двух-трех человек. Тут же это целая проблема.

Второе преступление: дочка начальника вокзала подверглась нападению, задушена, сердце пронзили иглой.

Третье преступление (не удалось): на Розали напали, но она защищалась, и нападавший убежал. (Бредит по ночам и читает много сентиментальных романов. Заявление ее жениха.)

Четвертое преступление: с поезда, на ходу спрыгивает человек, я его преследую, он стреляет и ранит меня в плечо. Характерно, что это, как и три предшествовавших события, происходит в лесу, у Новой мельницы.

Пятое преступление: этот человек убит выстрелом в голову, в том же лесу.

Шестое преступление (?): на Франсуазу напали в лесу, у Новой мельницы, но она освободилась от нападавшего.

Он смял лист бумаги и, пожав плечами, отбросил его в сторону. Взял другой, небрежно на нем написал:

Кто маньяк?

Дюурсо?

Риво?

Франсуаза?

Мадам Ризо?

Розали?

Комиссар?

Хозяин гостиницы?

Ледюк?

Неизвестный в лакированных туфлях?

Да, но почему здесь должен быть сумасшедший? Мегрэ резко сдвинул брови, вспоминая свои первые часы в Бержераке.

Кто же это ему говорил о сумасшедшем? Кто намекал, что оба преступления мог совершить только маньяк?

Доктор Риво!

А кто тотчас же поддержал идею, кто направлял официальное расследование в это русло?

Прокурор Дюурсо!

А если не искать сумасшедшего? Если попытаться просто найти логическое объяснение цепочке фактов?

Например, эта история с иглой в сердце: может, это только для того и делалось, чтобы все подумали, что преступление совершил именно маньяк-садист?

На другом листке Мегрэ написал: Вопросы. И стал разрисовывать буквы, как школьник, которому нечего делать.

1. Розали в самом деле подверглась нападению или это плод ее воображения?

2. Нападал ли кто-нибудь на Франсуазу?

3. Если да, то тот ли человек, который уже убил двух женщин?

4. Убийца ли человек в серых носках?

5. Кто убил убийцу?

Вошла мадам Мегрэ, бросила быстрый взгляд в сторону постели, затем прошла в глубь комнаты, чтобы снять шляпу и пальто и, наконец, села рядом с мужем.

Машинально взяла у него из рук бумагу и карандаш, сказала со вздохом: «Диктуй».

Мегрэ какое-то время колебался, ему хотелось опять устроить ей разнос, воспринять ее поведение как вызов, как оскорбление, и в то же время он чувствовал, что пора смягчиться, восстановить мир.

Всегда неловкий в подобных ситуациях, он отвернулся. Жена пробежала глазами строчки на листах.

— У тебя есть какая-то догадка?

— Никакой!

Его взорвало! Нет у него никакой догадки! В этой страшно запутанной истории он не может найти никаких концов! Он был в ярости! Был почти готов все бросить! Ему хотелось отдохнуть, пожить оставшиеся дни отпуска в загородном домике Ледюка, среди кур, шума фермы, запаха навоза…

Но он не хотел отступать! И ему не нужны ничьи советы!

Понимает хоть это его жена? И будет ли ему помогать вместо упрямых уговоров отдыхать?

Вот о чем говорил его тревожный взгляд!

И мадам Мегрэ ответила ему словами, которые говорила нечасто:

— Бедный мой Мегрэ!

Мегрэ она его называла в особых случаях, когда признавала, что он — мужчина, хозяин, сила и мозг семьи! Может быть, на этот раз она сказала эти слова не слишком-то уверенно. Но разве не ждал он ее ответа, как ребенок — ободрения.

Ну вот! Теперь уже все позади!

— Подложи мне, пожалуйста, третью подушку! Покончено с глупыми нежностями, вспышками гнева, детскими выходками.

— И набей мне трубку!

На площади мальчишки поссорились. Один из них получил оплеуху и побежал прямиком к низенькому дому и, входя туда, заплакал, стал жаловаться матери.

— Короче говоря, прежде всего нужно составить план действий. И, думаю, лучше всего исходить из того, что больше мы ничего нового не получим! То есть, нам надо делать ставку на то, что у нас есть, и проверить все гипотезы, пока какая-нибудь не окажется верной…

— В городе я встретила Ледюка.

— Он говорил с тобой?