Я не умею прощать! - Наталья Берзина Страница 14

Едва придя в себя в госпитале, Костя попросил врача вызвать Таисию. Но то, что передал ему врач, окончательно выбило почву у него из-под ног. Таисия, мать его сына, узнав о случившемся с Костей, попросила больше ее не беспокоить.

Для Кости это сообщение стало катастрофой. Он отказался от борьбы за жизнь. Теперь же приезд Гали одновременно и испугал, и обрадовал его. Испугал тем, что придется все ей объяснить, повиниться, чтобы облегчить душу перед неминуемым концом. А обрадовал потому, что рядом с ним теперь находилась женщина, в любви которой он не сомневался.

Галя дни и ночи проводила рядом с мужем, она не задала ему ни единого вопроса о том, что у него произошло с подругой. Личное как-то незаметно отошло на второй план. Главным и единственным для нее стало хоть чем-то поддержать тяжелобольного мужа. Она, казалось, физически ощущала его боль, страдания. Мать Кости пробыла с ним неделю, все время, сколько смогла, ей нужно было возвращаться домой: с обширным инфарктом слег в больницу отец Кости. Галя осталась наедине с бедой. Стараясь помочь мужу, она забывала о себе. Но новое, совершенно незнакомое чувство стало зарождаться в ней. Невольно сравнивая сильного, хоть и немолодого Волошина, спасшего ее в трудную минуту, с обессиленным, больным мужем, Галя, сама того не желая, сделала выбор в пользу несчастного. Необходимо было как-то объясниться с Волошиным, но позвонить ему не хватило сил. Она понимала, что стоит ей услышать его голос, и то нежное чувство, которое заполняло ее душу, пока она жила с ним, заставит ее вернуться. Но бросить мужа на больничной койке она не могла. Нужно было найти такое решение, которое позволило бы и разъяснить все Волошину, и удержаться рядом с мужем. Несколько раз она садилась писать письмо и столько же раз рвала исписанные листки. Галя чувствовала, что Волошин полюбил ее всем своим огромным, изголодавшимся по нежности сердцем, но бросить мужа – означало приговорить его к неминуемой смерти. Пока Галя была рядом с ним, Костя заметно пошел на поправку. Да, он никогда не станет прежним, большую часть оставшейся жизни он проведет в инвалидном кресле, за ним необходим будет постоянный уход, но, кроме Гали, никто не сможет обеспечить ему ничего подобного. Как ни странно, Галя словно заново полюбила этого разбитого болезнью человека. Полюбила не страстно, а исключительно нежно, той беззаветной любовью, что скорее похожа на материнскую. Она ясно понимала, что обрекает себя на монашескую жизнь. У нее уже никогда не будет детей, но тем не менее Галя совершенно осознанно приняла окончательное решение. Она останется рядом с мужем, с человеком, который для нее всю жизнь будет самым близким, самым родным. Как ни замечательно ей было с Волошиным, по большому счету она так и не успела его полюбить. Да, было чувство благодарности, он ей очень нравился и как человек, и как мужчина, но первым и навсегда единственным для нее остался Костя. Пусть он совершил ошибку, пусть он со временем раскается, только теперь он уже навсегда будет принадлежать только ей одной. В очередной раз Галя села за письмо к Волошину. На этот раз она даже не стала перечитывать написанное, пусть нескладно, пусть сумбурно, но он взрослый человек и поймет, почему и в каком состоянии она ему написала. Пусть Волошину повезет, пусть он встретит женщину, которая его полюбит всем сердцем, потому что жить без любви нельзя. Это неправильно! Так не должно быть! А она посвятит свою жизнь тому, которого любит она. Каким бы он ни был, Галя уже сто раз простила его. Ни единого слова укора не услышит от нее Костя. Пусть он живет столько, сколько ему отпущено, своим увечьем он уже сполна расплатился за все свои прегрешения. Теперь пусть живет, а Галя сделает все от нее зависящее, чтобы он не страдал от боли и одиночества.

Прочтя письмо, Волошин долго бродил по улицам, пока не вышел на берег реки. Ветер играл в кронах вековых деревьев старого парка на противоположном берегу. Веселое солнце купалось в воде, по которой неспешно плавали лебеди. Мамы выгуливали своих чад. Отовсюду слышался детский смех.

Волошин, сгорбившись, сидел на скамейке и курил уже неизвестно какую по счету сигарету.

– Простите, молодой человек, но мне показалось, что вас постигло какое-то горе, иначе бы я не осмелилась заговорить с вами, но, быть может, я смогу вам чем-то помочь? – раздался совсем близко незнакомый женский голос.

Волошин, повернув голову, увидел рядом с собой пожилую женщину. Именно женщину, а не старушку. Несмотря на весьма преклонный возраст, она по-своему была очень хороша, а уж в молодости, наверное, ей не было равных по красоте. А еще в ней было нечто такое, что принято называть породой. И гордая посадка головы, и шляпка с короткой вуалью, и руки в тонких шелковых перчатках, лежащие на рукоятке зонта-трости. И то, как она сидела, и ее по-молодому прямая спина. В испещренном сеточкой морщин, но все равно еще очень привлекательном лице, но главное, в глазах, синих, как весеннее небо, чувствовалось нечто такое, что укрепляло Волошина в мысли, что рядом сидит человек из совершенно иного мира. Мира, где мужчины всегда были мужественны, а женщины – женственны, где гордость и честь были не просто словами. Где шляхетский гонор не позволял оскорбить даму. Где было много романтизма, дуэлей и безудержного веселья. Мира, где слово было делом и не сдержать его было равносильно предательству. Мира, который уже, к великому сожалению, никогда не вернется…

– Покорнейше благодарю вас… – сделал паузу Волошин.

– Ванда Марьяновна, – подсказала женщина.

– Ванда Марьяновна! – словно пробуя на вкус, повторил Волошин. – Но, к сожалению, вы не сможете мне ничем помочь. У меня просто не слишком хорошее настроение сегодня, Ванда Марьяновна. Александр Волошин, – привстав, отрекомендовался он, невольно втягиваясь в беседу.

– Александр! Можно я вас так буду называть? – уточнила Ванда Марьяновна. И, заметив утвердительный жест, продолжила: – Вы чем-то похожи на моего сына, он тоже офицер, хотя уже в отставке. Вы ведь служили, и совсем недавно?

– Совершенно верно, три года назад меня комиссовали из армии, – улыбнулся прозорливости собеседницы Волошин.

– Я не ошиблась в своем мнении о вас. Военная косточка в вас видна весьма отчетливо. Я сама из семьи потомственных военных. У вас, я вижу, случилось большое горе? Вы потеряли кого-то из близких, либо вас оставила любимая женщина.

– Вы правы, я потерял женщину. Любимую женщину.

– Вы зря отчаиваетесь, Александр. То, что прошло, уже далеко позади, вы молоды, у вас впереди еще долгая жизнь. Мой муж погиб в первые месяцы войны, я осталась одна с двоими детьми и тем не менее смогла их вырастить. У меня прекрасные дети и внуки. Есть даже два правнука. Только не говорите избитых комплиментов. Я сама знаю, что слишком немолода. Выйти замуж вторично я позволила себе только тогда, когда дети уже стали вполне самостоятельными. Теперь я живу с мужем, которого люблю так, словно встретила его только вчера. Когда он себя более или менее нормально чувствует, мы гуляем здесь, на берегу. Вспоминаем, как тут было в прежние времена. И не поверите – мы оба счастливы! Невзирая на преклонный возраст, на неизбежные болезни и прочие мелкие неприятности. Вы еще молоды и сильны, вы не можете позволить себе отчаиваться. Если так случилось, что женщина вас оставила, значит, так было угодно судьбе. Богу, если хотите. Подумайте, что может быть хорошего в неволе. Люди должны жить вместе ровно столько, сколько их притягивает друг к другу. Непозволительно лишать любимого человека счастья полета. Я уже давно поняла, что любовь не вечна, хотя и такое встречается. Но существует еще привязанность, нежная дружба. Мне оба раза несказанно повезло. Так случилось, что я безумно любила своего первого мужа, не менее сильно люблю нынешнего. У вас не сложилось с этой женщиной, ну и пусть! По тому, как вы расстроены, видно, что вы успели ее полюбить, но она оказалась не вашей половинкой. Не отчаивайтесь! Верьте, что где-то вас ждет ваша женщина. Кто знает, быть может, вы ее повстречаете сегодня, а может, чуть позже. Но, увидев ее, вы сразу поймете, это она – ваша судьба!