Таланты и преступники. Иронический детектив - Людмила Киндерская Страница 12

Альку снова заколотило, она понимала, что Светка, скорее всего, права, но сдаваться не собиралась:

— Ой, а то ты знаешь, в каком депо я проснулась. На чем я ехала? Я не знаю, мили… полиция не знает, ФБР не знает, Интерпол не знает, а Светлана Иосифовна Пустозвонова знает.

— Я знаю. Потому что ты мне билет на электричку показывала. Он был до Зюкино, ты хоть и пьяная была, а билет до моей дачной станции купила. А потом тебя развезло, ты уснула и проехала нужную остановку. И доехала до депо. А конечная перед этим депо называется Пегово. А труп нашли недалеко от Пегова. Усекла?

— Ничего и не усекла, — продолжала зачем-то упрямиться Веревкина. — Во-первых, это может другой труп в Пегово, мало ли трупов может быть. А во-вторых, билет-то я купила правильный, а вот в какую электричку меня с ним занесло, неизвестно. Контролера не было, ну или был, я не помню. Но меня же никто не высаживал. А значит, я могла ехать куда угодно.

— Ты все сказала? — с металлом в голосе спросила Светка. — Ну так слушай сюда, подруга. Это покойник твой, и точка. Ты сейчас едешь в свое Толчино, собираешь манатки, возвращаешься, и мы беремся за расследование.

— Зачем? — неожиданно тонким голоском проблеяла Алька.

— А затем, чтобы тебя не они первые нашли и укокошили, а мы их разыскали. И сдали их в полицию. Нам за это могут дать премию, а могут показать по телевизору, как сознательных гражданок. А это знаешь, какая реклама для моего бизнеса?! Я сразу столько дистрибьюторов под себя подпишу… — протянула Светлана мечтательно.

До недавнего времени Пустозвонова работала диспетчером в небольшой таксомоторной компании «Черные стрижи». Но, к сожалению, они не смогли выдержать конкуренции с открывшимися в городе онлайн-диспетчерскими. Объединяя частников, они предлагали солидный автопарк и низкие цены. А у «стрижей» все машины были лизинговые, поэтому поездка на них по определению не могла быть дешевой.

Став безработной, Светлана недолго горевала. И через некоторое время стала счастливым членом команды сетевого бизнеса.

Она с упоением искала покупателей на пищевые добавки «Доктор Вит» ^[5], а так же потенциальных дистрибьюторов, готовых заняться распространением товара. Надо сказать, что со Светиным напором и целеустремленностью дела у нее шли совсем неплохо.

— Да иди ты! Мне все это не надо. Я только хочу, чтобы меня не трогали. Не хочу я лезть в это дело. Вон у меня появилась работа сомелье, зарплата хорошая, Москва… А ты – «расследование». Убьют меня такую молодую, успешную… — и Алька заревела.

— Да, — язвительным голосом проговорила Светка, — нам, как всегда, все пофиг, а Остаповы, значит, пусть другим достаются. То есть тем девушкам, которые вызывают интерес. А кто больше всего вызывает интерес?

Светка сделала эффектную паузу и продолжила:

— Те, кого показывают по телевизору.

— А сама сказала, что мужчины любят беззащитных, — проворчала сквозь слезы Алька. — Ничего себе беззащитная: захватила и сдала полиции одна трех мужиков.

— Во-первых, не одна, а с подругой. А во-вторых, мы их не силой будем брать, а умом и женским обаянием. Чувствуешь разницу? Поэтому после Толчино сразу ко мне. Будем добавлять тебе обаяния.

— Ну, блин, — протянула Алька, — не хочу я никакого обаяния добавлять. Себе лучше добавь, а мне и так хорошо.

Следующие десять минут Светка стыдила Альку за нежелание быть женственной, обаятельной, привлекательной, кокетливой, желанной, изысканной, загадочной, волоокой, ироничной, недоступной, искрометной и нежной.

— А мне, между прочим, обаяния добавлять не надо, своего хоть отбавляй. Меня муж, между прочим, так и называет «Обойма моя».

— Ой, можно подумать! — протянула Алька. — Обойма — это не от слова обаятельная, а от того, что ты трещишь, как пулемет. Ну все, пока, завтра буду назад.

И она быстро положила трубку.

Разговор с подругой Алевтину несколько расстроил. Находясь в эйфории от перспективы новой интересной работы, да еще и рядом со Степаном Остаповым, Алька уже подзабыла о своем детективном приключении. Сейчас же перед глазами снова возникли зловещие картинки: звуки волочения тела, она, лежащая под лавкой, стук рассыпавшихся банок и побег от бандитов. Снова стало страшно, и хотя преступники вряд ли в темноте ее разглядели, Веревкина решила не рисковать и опять изменить свою внешность.

Как-то в детстве, когда мама была еще жива, на один из новогодних утренников она нарядила дочь в индианку, в довершение образа нарисовала у нее на лбу точку и сказала, что та называется «бинди». Немного поразмыслив, Аля надумала и на сей раз выбрать для себя образ индийской девушки.

А так как ваять стиль пришлось из подручных средств, то и результат был соответствующий.

Во-первых, она нарисовала на лбу большую черную точку.

Затем необходимо было откорректировать цвет кожи. В ход пошел тональный крем с распродажи, который в прошлом году ей отдала секретарша из «Бахуса». В баночке крем выглядел натуральным, телесного тона, но при взаимодействии с кожей дал темно-желтый оттенок. Зная, что Алька ничего не выбрасывает, как все думали, по причине скупости, секретарша и подарила ей этот распродажный крем.

— Эй, Алевтина, я тут тоналик собралась выкинуть, тебе он случайно не нужен? — спросила бахусовская секретарша и презрительно скривила губки.

— Нужен, конечно, — обрадовалась Алька. — Спасибо.

И прижала баночку с кремом к груди. Народ вокруг радостно заржал.

— Отдай немедленно назад, — прошипел Ванька Огурцов. — Что ты все, как Плюшкин, тянешь и тянешь себе? Они над тобой смеются, хотя не стоят твоего мизинца. Зачем тебе это барахло нужно? Тебе вообще никакие макияжи не нужны, вон щеки какие красные!

Он взглянул на Алю и сам немедленно покраснел.

— Что ты, Ванечка, — Алька сделала большие глаза, — как же я верну, если мне тоналка позарез нужна?! Сама же я не куплю, ты ведь знаешь мою ситуацию. А они пусть ржут, не плачут же.

Ее ситуацию Огурцов знал хорошо. Алевтина была на свете одна как перст. Родителей своих она помнила плохо — они умерли как-то один за другим, когда ей было семь лет. Воспитывала ее сестра отца, тетка Аглая, а сиротский хлеб очень несладок. Долгое время Аля пыталась оправдать жестокость тетки тем, что той тяжело, у нее не складывается личная жизнь, и мужики в доме не задерживаются.

Тетка во всем винила сироту, говорила, что мужчины от нее, Аглаи, бегут, потому что она с довеском в виде Альки. Та терзалась, комплексовала, старалась быть незаметной в доме, втягивала голову в плечи. И когда к Аглае заходил очередной ухажер с бутылкой беленькой, племянница мышкой шмыгала за дверь и убегала на чердак. Там была каморка, в которой бедный ребенок сидел, пока не хлопала дверь квартиры, и теткин избранник не уходил. Тогда она тихонько просачивалась в дом. Аглая в это время обычно сидела пьяненькая, расхристанная, пела жалостливые песни и плакала.