Охота на охотника - Николай Гуданец Страница 12

«В перечень запрещенных для общения лиц входят: сотрудники милиции, прокуратуры и госбезопасности; военнослужащие и работники секретных предприятий и учреждений; депутаты всех уровней, сотрудники средств массовой информации; иностранные подданные, диссиденты; представители преступного мира или теневого бизнеса. Как только обнаружится, что новый знакомый(ая) принадлежит к одной из указанных групп, следует осторожно, не вызывая подозрений, прекратить общение и в дальнейшем эластично избегать возобновления знакомства».

Ну и с кем же тогда прикажете общаться?

Однако примерно так, цитирую ведь по памяти, выглядит одна из важнейших, накрепко вколоченных мне в голову заповедей «Карата».

Не знаю, хочется ли мусульманину надраться в стельку, и подмывает ли иудея слопать свиную отбивную. Но что касается моих отношений с Алиной, то чихать я хотел на «каратовскую» заповедь, хотя наказывают ее нарушителей на этом свете, вовсе не на том. В конце концов, не пристрелят же меня. Допустим, выяснится, что я поддерживал, так сказать, связь с представительницей, извините за выражение, республиканской прессы. Допустим, за это перебросят меня куда-нибудь в Среднюю Азию, влепят кляксу в досье, переведут, острастки ради, из охотников в пастухи. Но действительным наказанием будет только разлука с Алиной. Так не могу же я расстаться с ней под страхом расставания, это же полнейшая нелепость.

А она действительно сидит, забравшись с ногами на диван, прихлебывая чай из кружки, как и представлялось мне в лесу возле Кейлы, и под халатиком ничего не надето.

– Ты пей чай, а то остынет, – велит она.

Я сижу в кресле, отмякаю после трудного дня и жадно любуюсь ею.

– Знаешь, где я сегодня была? – спрашивает Алина.

– Понятия не имею.

– У следователя. Ну, у того, который Регину вызывал.

Мелкими глоточками прихлебываю чай. Что ж, мог бы и сам догадаться, есть у нее в душе авантюрная жилка, и вовсе не маленькая притом.

– Зачем тебе это понадобилось? – с напускным безразличием произношу я.

– Ты еще спрашиваешь. Хочу проверить, правильно ли я все разгадала. Я уверена, что всё так и есть, но хочу убедиться. А тебе разве не интересно проверить?

– Разумеется, интересно.

– Так вот, слушай. Во-первых, когда я позвонила и сказала, что есть сведения о двойном убийстве в Задвинье, он так и затрясся, даже голос у него переменился. Ну, я к нему сразу и приехала. Рассказала про то, как сидели с Региной, как у меня пошли видения… Не бойся, о тебе я не упоминала, – вставляет она, метнув на меня пристальный взгляд.

– А почему, собственно? – удивляюсь я.

– А зачем, собственно? – парирует она. – Боялась впутать тебя в эту историю и навлечь на себя твой гнев, о мой повелитель.

Я пожимаю плечами.

– Мне абсолютно все равно. Единственное, не хотелось бы зря тратить время, ходить к следователю, отвечать на расспросы…

– Я так и поняла, – лукаво говорит Алина. – Само собой, сначала он меня принял за шизу. А потом сам чуть не рехнулся. Представляешь, он бегал по кабинету, бил себя в грудь и кричал, что этого не может быть, откуда я всё это знаю, что он мне не верит и все такое прочее…

– Погоди-ка, – перебиваю я. – Ведь мы, кажется, решили, что не стоит подводить Регину, а то накроется ее Америка.

– Ничего подобного, я ее вовсе не подвела. Я сказала, что узнала от Регины об убийстве. И попробовала представить, как это произошло. Сказала, что старушку убили из-за очень дорогого камня, крупного изумруда. Что убийц было двое и они притворялись, будто хотят купить камень. Описала их внешность, Янку со слов Регины, а второго так, как удалось его увидеть. И сказала, что камень спрятан в сельском доме, в стене, на которой висит ружье. Следователь сначала не поверил. Он этак ласково кивал и поддакивал, словно боялся, что я в него стулом запущу.

Она тянется за сигаретами, закуривает, ставит пепельницу перед собой на диван.

– А ты ожидала чего-нибудь другого? На его месте и я бы не поверил.

– Но я-таки его прошибла, – щурится от удовольствия Алина. – Ты только представь, такой здоровенный дядя, матерый и тертый, ничем на свете его не удивишь. Ну, а я попробовала описать, как всё было. Меня там же, в кабинете, снова начало осенять. Я сказала, что монашку убили полусонной, в постели. Регина ведь этого не знала, но мне так показалось, убили, когда она проснулась и попыталась встать. Тут следователь малость обалдел. Потом я сказала, что убийцы приехали на своей машине, кажется, на «Запорожце», но я не уверена. Вот тогда он точно начал свихиваться, потому что в тот вечер на улице видели голубой «Запорожец» и двоих мужчин. Он стал бегать по кабинету, кричать, что я замешана в этом деле, что меня подослали, что он меня расколет обязательно… Потом успокоился малость.

– Думаю, что все-таки ты зря ходила к нему…

– Ошибаешься. Он показал мне фотографии. Ну, старушку и монашку, такими, какими их нашли. Совершенно жуткое зрелище, – она передергивается. – И я попыталась сосредоточиться на них. Получилось не сразу. А потом я снова увидела стенку дома и камень. Словно зеленая тень в пазу, под паклей. Попробовала увидеть дом снаружи, но он выглядел нечетко, словно не в резкости… Вот если я его где-нибудь увижу, то, может, узнаю. Он стоит поодаль от леса, перед ним сад, елями обсаженный вместо изгороди. Старый дом, хуторской.

– А где он, в какой стороне, что вокруг?

– Не знаю. Ничего не знаю. Понимаешь, вид был такой, словно я лечу на самолете, делаю вираж, облака расступаются, и я вижу с высоты дом, сад, елочки, а дальше опушка леса. И больше ничего.

– Да, не густо. Но теперь этот следователь вцепится в тебя и не отстанет.

– Пускай. Я за этим к нему и пришла. А еще, ты только не упади, я потом зашла к Регине, и та созвонилась с Янкой. Договорилась, что завтра вечером я зайду у нему по очень важному делу, якобы что-то связанное с Юзиком, и разговор не телефонный.

Это уже ни в какие ворота не лезет. Умный человек на моем месте давно бы вскочил и задал деру, и больше сюда ни ногой, но я остаюсь сидеть в кресле, как дурак, и допиваю еле теплый чай.

– Кажется, ты чем-то недоволен? – внимательно глядя на меня, спрашивает Алина.

– Просто я начинаю бояться за тебя. Ты завариваешь такую кашу… И потом, я уже не знаю, что еще ты можешь натворить.

– А мне казалось, ты похрабрее, – улыбаясь, говорит она. – Значит, мне на твою помощь не рассчитывать?

– Что ты имеешь в виду?

– Регина Янке сказала, что к ней пришли люди, которые были в Америке и видели Юзика. А Юзик, дескать, просит кое-что передать на словах Янке. В общем, я думала, что пойду вместе с тобой.