Смерть предпочитает блондинок - Вероника Рыбакова Страница 12

Она дышала полной грудью только в таких местах и не могла надышаться всем этим. Любой другой воздух не шел ни в какое сравнение с запахом огромного мира, из которого взяли все самое лучшее, ценное и собрали здесь, в этом сияющем коридоре. Самое дорогое и самое лучшее. И это она шла мимо, это она дышала запахом неторопливой роскоши, это она отражалась во всех этих поверхностях — в зеркалах, в стеклах, в гладком мраморе стен.

Она и была рождена для этого — для лучшего и самого дорогого, исключительного, класса премиум-люкс! Она всегда знала это о себе, даже в своем пригородном детстве, где все окружающие ее люди лузгали семечки, матерились, пили, колотили своих жен. Она была рождена для другого — этого, настоящего, сверкающего мира, с запахом дальних стран и больших денег, которые ни к чему зарабатывать, потому что они у всех тут уже есть.

Больше всего на свете ей хотелось бы пройти сейчас весь длинный коридор походкой манекенщицы, в своих новых сапогах с острыми каблучками, но сегодня светиться в самом отеле она не могла. Она была чутка и осторожна, вошла в гостиницу через служебный вход, который вел к стоянке, поднялась в холл кинотеатра на служебном лифте. Но интересовал ее совсем не фильм по Сомерсету Моэму — о каком-то малахольном англичанине, который поехал в Китай да еще бросил свою жизнь на то, чтобы лечить китайцев от эпидемии холеры.

Она еще немного постояла у лестницы и посмотрела внутрь магазина «Патриций». Посетителей там не было. Менеджера тоже не было видно. Две девушки-продавщицы, Женя и Люда, сидели в креслах. Люда уже заметила ее.

Она вошла в магазин, выбрала свой самый нежный, кроткий, мягкий, как фиалковые лепестки, голос и именно этим голосом произнесла:

— Привет, девушки!

Они поздоровались.

— Как дела? Как сегодняшний день? Много покупателей? — спросила она.

— Народу немного, — ответила Женя.

— А я ходила в кино. Фильм по Сомерсету Моэму, — сказала она, опустив ресницы.

Женя и Люда вряд ли подозревали о существовании Сомерсета Моэма. Обе девушки работали в магазине мужской одежды и были, каждая по-своему, очень хорошенькими.

Голубоглазая брюнетка Женька, кроме длиннющих ног и фотомодельной внешности, обладала еще и неплохим характером — она была беззлобной и абсолютно спокойной девушкой. Она одевалась подчеркнуто модно и дорого, интересовалась в основном шмотками и своим молодым человеком, который был не беден и вообще уговаривал ее уйти из магазина. «Вот поженимся, тогда и уйду», — отвечала спокойная Женька. Они жили вместе уже полгода, и дело потихоньку шло к свадьбе.

— Понравился фильм? — поинтересовалась Женя. — А то мы с моим тоже собирались сходить.

— Да, там красивые пейзажи Китая, — важно ответила она.

Сеанс еще не окончился. Из «Патриция» обычно было хорошо видно идущую после кино вниз к гардеробу толпу, поэтому Женя заметила:

— А кино-то еще идет!

— Там плохой перевод, лучше я его досмотрю после, на DVD, — тем же самым негромким и нежным голосом сообщила она. — Что слышно в отеле?

— Мы уже получили коллекцию весна — лето, — сказала Люда. — Говорят, классная.

Люда была хрупкой невысокой блондинкой с короткой стрижкой и мягким лицом. У нее была семья — муж и маленькая дочка, ей нравилось, что работать можно не каждый день, в красивом магазине и в приятной компании Женьки.

Любая громкая новость была бы выложена сразу же, если бы в отеле о чем-то знали. Но девочки выглядели расслабленными и мирными, слегка даже приуставшими от безделья. По воскресеньям на сеансы ходили семьи иностранцев с детьми, и никому из них ни разу не пришло в голову купить хотя бы галстук или носки в магазине «Патриций». Русских посетителей тоже не было видно — ни в «Патриции», ни в соседнем магазине «Принц Монако», тоже мужской одежды.

Она покрутилась в магазине еще минут пять, но ничего интересного и важного для себя так и не услышала. Затем простилась с девушками, прошла в гардероб и оделась. «Дуры, — думала она о девчонках. — Тупые курицы».

Выскользнула из служебного входа на стоянку, открыла машину, села в нее и позвонила по мобильному.

— Ну как? — спросили ее.

— Ни звука. Глухо, как в танке.

Она завела машину и поехала прочь. Все внутри нее ликовало и пело от чувства всесилия и безнаказанности. Она летела по темным улицам и думала, что жизнь — это просто дорога с нехитрыми правилами дорожного движения, которые можно нарушать, если точно знаешь, что тебя никто на этих нарушениях не поймает, а если поймает, то и расплатиться совсем нетрудно, потому что все гаишники на пути следования берут взятки.