Чисто альпийское убийство, или Олигархи тоже смертны - Ирина Пушкарева Страница 12

Ух ты! Похоже, сейчас прольется чья-то кровь!

Что именно произошло – никто не понял. Просто в какой-то момент мадам Нахимова вдруг покраснела, взвилась и рявкнула так, что хрустальные подвески на люстре зазвенели. В то же самое мгновение мэр успел перехватить руку супруги, сжимавшую тяжелую старинную вазочку с цветами – у каждого на столике стояли такие, – занесенную для удара по голове светской журналистки.

Сама же Ларски взвизгнула, очень шустро отскочила и злобно зашипела:

– Ну, тварь, ты у меня за это поплатишься! Шлюха деревенская!

Щеки Мориши пылали, идеальные кудряшки нелепо сбились на сторону, а лицо перекосила испуганная гримаса.

– Сама-то кто, подстилка! Как в школе под физрука легла, так до сих пор остановиться не можешь, потаскуха! – яростно сверкая глазами, не осталась в долгу мэрша. – Пошла вон отсюда, побируха!

Наверное, дальше все произошло бы как в дешевой мелодраме – бабы вцепились бы друг другу в космы и стали царапаться, но нет, такого не случилось. Мэр очень тихо, но твердо что-то сказал. И обе женщины – законная супруга и всклокоченная Ларски – вдруг заткнулись.

Жена, все еще тяжело дыша, уставилась взглядом в тарелку, а журналистка нервными прыжками, как сайгак, выскочила из ресторана.

Стайка Никифоровских девиц тревожно забулькала.

– Ну что ж ты промахнулась-то? – доброжелательно расстроился Никифоров. – Надо было бить! Тебя бы на руках носили, если б ты эту тварь пришибла на хер! Колюнь, ты зачем жену остановил? – совершенно искренне упрекнул чету Нахимовых миллионер.

– Мда. Надо было бить, – вдруг открыла рот Бро стовская помощница. – Мы бы прикрыли.

Сам телебосс меленько закивал головой, мол, зашиби мадам Нахимова журналистку – все на ее стороне были бы.

– Вот еще, руки пачкать… – пробормотала мэрша. И тут же притихла под суровым мужниным взглядом.

– Ха! Вы тут Моришку пинали что ли? – вдруг раздался удивленный возглас. – Малладца! Давно пора ей шкуру попортить!

Все как по команде повернули головы в направлении шума.

В дверях стоял потрясающий персонаж – живое воплощение сатира Филоктета из диснеевского мультика: маленький, толстенький, румяненький и, похоже, с утра уже тяпнувший мужчинка. Глазки на его заплывшей жирком физиономии весело светились, а сам он источал добродушие и неуемную энергию.

– Здорово всем! – махнул пухлой лапкой вошедший.

– Ой, какие мы хорошенькие! – не удержалась от возгласа Элка.

Все вокруг заулыбались.

Следом за энергичным дядькой в зал ресторана впорхнула, щебеча и цокая туфельками, еще одна стайка девушек-красотулечек. Почти такие же, как у Никифорова, – те же штук десять, миленькие, бестолковые и эльфообразные.

– Мишань, подлец, здорово! – Толстячок бодренько подкатился к миллионеру. – Чего тут у вас происходит? – и тут же, не дожидаясь ответа: – Я так жрать хочу! Я ж только с самолета, вчера весь день бухали, а щас вот прям умираю от голода! Ты сам как?

И, опять же не дожидаясь ответа, он широким жестом смахнул со стульев часть никифоровских фей, уселся поближе к высоченному миллионеру и заорал на весь зал:

– Эй, гарсон, давай неси скорее! Побольше! И водочки не забудь!

Сметенные со своих мест никифоровские нимфы ничуть не обиделись, телепортировались на свободные места, к ним присоединилось облачко свежеприбывших девиц, все это броуновское движение тихонько забурлило, перемешалось и, как золотистая пудра, осело вокруг большого стола.

– А ты давно тут? Прикинь, мы давеча с мужиками самолет раскачивали, так эти твари до Москвы не долетели, посадили аэроплан где-то по дороге и чуть в каталажку нас не упекли! – толстячок говорил звонко, энергично размахивая руками и искренне возмущаясь.

Ха, презабавнейший тип!

– Саш, а разве можно самолет раскачать? – наклонившись к телохранителю, тихонько спросила Элка. – А ты этого типа знаешь?

Сашка тоже шепотом пояснил:

– Самолет раскачать можно. Для этого надо, чтобы толпа пьяных идиотов начала дружно бегать по салону справа налево. И обратно. Во всем мире за такие дела сажают в тюрьму, а эти, похоже, откупились. Благо денег у мужика полно – это злейший друг Никифорова, тоже миллионер и олигарх и тоже Мишаня – Михаил Кац.

– Это как это – «злейший друг»?

– Ну, примерно так же, как закадычный враг. Мишаня с Мишаней уже много лет знакомы, их бизнесы довольно часто пересекаются. Денег у мужиков примерно одинаково, оба не дураки выпить, насчет баб – сама видишь. Вот только Никифоров пашет как проклятый с пятнадцати лет и все свое богатство очень умной головой заработал, а Миша Кац жутко везучий и чутье у него потрясающее. Когда они порознь – у них прекрасные отношения, а вот когда их интересы сходятся… жуткое дело начинается. Умный и расчетливый Никифоров против жуликоватого везучего афериста Каца – война миров, битва гигантов и подрыв «Титаника». Сейчас у них вроде временное перемирие. Видишь, как щебечут?

Как гласил советский плакат: «В этой истории вывод такой – пьянству бой!»

А с другой стороны – если бы не наквасилась она вчера до зеленых зябликов, сидела бы сейчас тут с остальными, нервничала, мозг напрягала. А его, этот самый мозг, в данную минуту было несколько больно напрягать! Честно говоря, просто невозможно.

Элку вчера накрыла депрессия. Липкая и беспросветная. И еще жалость к себе любимой тоже поднакатила. Так они вдвоем – депрессия и жалость – хрупкий девичий организм и надломили…

Завтрак вчера закончился вполне мирно. После позорного бегства обиженной журналистки все присутствовавшие в уютном гостиничном ресторанчике, казалось бы, успокоились. Именитый российский бомонд еще немного поволновался, промеж собой пошушукался, но вскоре о неприятном инциденте было забыто, словно никто никому вот только что тяжелой вазой в башку не метил.

Циничные светские люди продолжили кушать. Известный телевизионщик Брост со спутницей дожевали овсянку, мэр Черноморска под сбивчивое почавкивание жены вернулся к своим мюсли, а два Мишани с аппетитом смели все, что было плотненько наставлено на их огромном столе.

А вот Элкины телохранители решили покапризничать. Женька заявил, что журналистка своим хамством напрочь испортила ему аппетит, отказался прикасаться к еде и гордо задрал нос. Сашка с тоской посмотрел на напарника, потом с еще большей тоской – на остатки завтрака и по-товарищески поддержал гордого Женьку. Мол, он тоже в такой нервной обстановке принимать еду отказывается.

Да и сама Элка, честно говоря, осталась голодной. Она, привыкшая к обязательному спокойствию за столом и вдрызг избалованная личным поваром Стивом, ни фигулечки половинкой слопанного круасана (все остальное Мориша сожрала) и глоточком кофе не наелась. И, соответственно, настроение у нее от этого безобразия резко ухудшилось.