Мешок с неприятностями - Марина Серова Страница 10

— Хотите совет практика, святой отец? Не впутывайте господа в это земное дело, у него и без того хватает забот. А с убийством мы постараемся разобраться сами.

— Но как? Ведь следователи будут задавать мне вопросы… Что я им скажу?

— Правду, падре Леопольд, чистую правду! Вернее, почти чистую. Вы расскажете им все как было и как есть: как ваша прихожанка и давняя знакомая Ирина Кравчук попросила вас оставить ее одну в церкви для очень важной встречи, но не сказала — с кем именно. Как вы дали ей ключи от храма, а спустя час, как было условлено, вернулись и обнаружили ее мертвой в исповедальне…

— Но я не давал ей ключи!

— В самом деле?

— Иришка вошла через главный вход, как обычная прихожанка. Когда я в храме, там всегда открыто, даже в понедельник. Мы условились, что она придет в два сорок пять, я оставлю ее одну, а в половине четвертого вернусь. Потом мы планировали сыграть партию в теннис на «Динамо» и вместе пообедать. Господи, какой ужас!

Отец Леопольд сдавил голову руками и яростно покрутил ею, пытаясь прогнать жуткое видение.

— Так что же насчет ключей? — напомнила я.

— Каких ключей? Ах да… Нет, у Иришки не было ключей от церкви. Я их никому не даю. Я дождался ее и, уходя, запер за собой заднюю дверь. — Падре кивнул в сторону коридорчика. — Ирина попросила. Сказала, ей так будет спокойнее. — Он судорожно сглотнул. — В последние дни ее что-то тревожило, и очень сильно. Но, видит бог, я не знаю — что! Я просил ее довериться мне, но напрасно. Вчера вечером мы опять вернулись к этому разговору: Иришка нервничала как никогда, просто была сама не своя… Я должен был настоять. Должен был, но не настоял!

— Прошу вас, святой отец: мы еще вернемся к этому, но не теперь. Значит, задняя дверь была все это время заперта — до тех пор, пока вы сами не открыли ее своим ключом пятнадцать минут назад?

— Ну да, разумеется.

— Вы уверены, что, когда вы уходили, в церкви никого не было, кроме Ирины?

— На все сто: перед уходом я по ее просьбе проверил все закоулки. Я видел, как она волнуется, даже предложил остаться, но она отказалась наотрез, глупенькая. Господи, если б я знал…

— Неужели никто не мог здесь спрятаться? По-моему, это вполне возможно.

Отец Леопольд терпеливо поправил очки.

— Уверяю: вам это так кажется, Татьяна. Я лучше знаю свое хозяйство, поверьте. Иришка оставалась здесь одна. Я понимаю, что вас волнует вопрос, каким путем убийца проник в церковь. Так вот: он мог войти только через главный вход. И только после того, как я ушел. Другое абсолютно исключено!

— Сколько времени вы потратили на проверку помещения?

— Вы хотите узнать, не взглянул ли я на часы, когда выходил? Извольте: было почти три часа, без трех или двух минут. Мне эта затея с тайным свиданием не нравилась, поэтому я медлил.

Ну что ж, теперь я была почти уверена, что у убийцы были ключи от задней двери. Потому что без пяти три я была уже на проспекте и наблюдала за входом в подвальчик. Туда никто не входил.

— Ирина не сказала вам ничего такого… ну, к примеру, что она заметила нечто странное по пути в храм?

— Нет, «такого» — ничего. Она вообще ничего не сказала, кроме того, о чем вы уже знаете. Только очень нервничала и стремилась поскорей от меня отделаться. Вернее, я подумал, что это нервы, дурак… Она определенно чего-то боялась, теперь я понимаю.

— Может, намекнула, что за ней следят?

— Следят? Господи, что вы такое говорите?.. Кто мог следить за Иришкой?!

— Не будьте наивны, падре. Вероятно, тот, кто убил ее спустя несколько минут. Одно из двух: либо убийца следил за Ириной, либо он заранее знал, что она будет именно в этом месте и именно в это время.

Как вы думаете, последнее возможно?

— Что кто-то узнал о нашей договоренности? Нет, я не думаю. Если только Иришка сама кому-то не рассказала. Но ведь это невероятно!

— Пожалуй…

Я достала из сумки бумажный прямоугольник с номером телефона — свою визитку для особых случаев — и решительно поднялась со стула. Если через пять минут я отсюда не исчезну, никакой адвокат не отведет от меня обвинение, по меньшей мере, в соучастии в убийстве. Но теперь уже на пару с отцом Леопольдом!

— Мне пора, святой отец. Как только я окажусь на безопасном расстоянии, тут же бегите звонить в милицию. Вам придется туго, но постарайтесь выдержать. А когда вас отпустят следователи, срочно свяжитесь со мной — у меня еще куча вопросов к вам. Запомните номер наизусть, визитку я оставить не могу, это улика против меня. Телефон — сотовый, по нему я отвечу в любое время. Разумеется, звонить надо из автомата и соблюдая осторожность. Ясно?

Священник воинственно поправил очки.

— Между прочим, я детективы читаю и кое-что соображаю, не маленький.

— Рада это слышать. Только советую вам не забывать, что это действительность, а она обычно куда сложнее. Номерок запомнили?

— Не сомневайтесь. С цифрами у меня проблем нет. Кстати, у Иришки тоже не было. Мы же с ней учились в одной математической спецшколе, вы не знаете, наверное…

Внезапно падре нахмурился и тоже озабоченно посмотрел на часы.

— Таня, меня же, наверное, спросят, почему я вызвал милицию с задержкой почти на полчаса?

— Ну, это проще простого: скажете, что труп обнаружили не сразу, что вы подумали, будто Ирина по какой-то причине ушла, не дождавшись вас. Словом, сообразите что-нибудь. Только, ради бога, не порите отсебятины, не врите им — не то вас расколют в два счета, святой отец! Строго придерживайтесь той версии, которую мы с вами проработали: полная правда во всем, кроме того, что касается моей личности и маленькой задержки со звонком в милицию. Уверяю вас, если они меня сцапают, мы вряд ли когда-нибудь узнаем имя настоящего убийцы. А я намерена его узнать. Думаю, вы хотите того же, падре Леопольд?

— Хочу ли я? Вы еще спрашиваете!

Решительный вид священника, похожего теперь не на теннисиста, а на боксера, лучше всяких слов говорил, что у меня появился надежный союзник.

— Не бойтесь, Таня: вас они не сцапают, а меня не расколют. Все сделаю согласно вашим инструкциям.

И вообще… Хочу, чтобы вы знали: вы можете во всем на меня рассчитывать. Если вам понадобится моя помощь…

— Вот и отлично. Мы об этом еще поговорим, падре. А пока на очереди главная проблема: как мне выбраться отсюда незамеченной. И главное, в чем?..

Кстати, приношу вам свои искренние извинения за осквернение вашего культового одеяния, но у меня, право же, не было выбора!

Впервые за все время нашего разговора губы отца Леопольда чуть-чуть тронула улыбка.

— Бог простит, Татьяна. А я — лишь его грешный слуга. Сейчас найду что-нибудь неприметное для вас.