Печать Владимира. Сокровища Византии - Елена Арсеньева

В благословенный 1070 год от Рождества Христова ^[2] прохладным майским утром по пока безлюдным улицам Смоленска ехали два молодых всадника. Казалось, весь город был погружен в утренний сон. Служанки из богатых домов, стоявших по главной улице, еще не вымыли деревянные настилы перед крыльцом, торговцы не суетились на базарной площади, выкладывая товар. Лишь несколько ремесленников возились перед своими лавками.

Всадники добрались до главной площади города, где проходили вече – народные собрания – и обсуждались важные решения князя (на этих собраниях все свободные мужи имели право голоса). Они остановились перед роскошным деревянным дворцом, стоявшим рядом с собором. Это была резиденция князя Смоленского, молодого Владимира Мономаха, сына Всеволода Ярославича, великого князя Киевского, внука Ярослава Мудрого. Подъехав к высокому резному деревянному крыльцу, к которому был привязан прекрасный белый конь, они застыли в ожидании, не спешиваясь.

По их одеянию любой житель Смоленской земли мог бы узнать младших дружинников, отроков, которых также называли «руки князя». Эти воины собирали с князем дань, а во время войны составляли ударную силу княжеского войска.

Отроки были в длинных кольчугах, перехваченных на талии кожаными поясами с круглыми серебряными пластинами. Широкие штаны были заправлены в сапоги из мягкой кожи. Тонкая кольчужная бармица ^[3], спускавшаяся с черно-серебристых остроконечных шлемов на затылок и плечи, на груди была закреплена металлическими пластинами. Младшие дружинники были вооружены длинными плоскими мечами, а к лукам были приторочены боевые топоры. Дополняли облачение отроков короткие плащи из желтой паволоки ^[4], украшенные солнцем, вышитым красными нитями.

Ждать им пришлось недолго. Вскоре на крыльцо вышел третий дружинник, коротко приветствовал их, отвязал белого жеребца и вскочил в седло.

Он выглядел лет на десять старше своих спутников и слегка хромал. Одет он был так же, как и молодые люди, только плащ был белым. Эта деталь, равно как дорогой меч и боевой топор с рукоятью, украшенной драгоценными камнями, свидетельствовали о его принадлежности к старшей дружине.

– Нельзя ли узнать, какое поручение на нас возложено, боярин Артемий? – спросил один из отроков, крепкий белокурый молодец, восседавший на серой в яблоках лошади с широкой грудью, крепкой, как скала.

– Потом, когда выедем из города, – ответил старший дружинник.

Артемий кивнул, подавая знак к отъезду. Трое всадников галопом пересекли площадь и промчались по центральным улицам города. Копыта лошадей звонко цокали по деревянной мостовой, пугая ленивых ремесленников, не спешивших открывать двери лавок.

Проехав по лабиринту улочек с палисадниками, троица добралась до южных ворот. Стражник на сторожевой башне наклонился, чтобы лучше разглядеть всадников. Узнав дружинников, он приветствовал их и приказал открыть ворота. Выехав за городские стены, мужчины быстро спустились по холму и свернули на дорогу, ведущую в лес.

– Мы направляемся к Рше ^[5]. Вам, несомненно, знакомо это поселение на пути из варяг в греки, – сказал Артемий, когда они выехали на опушку леса и были вынуждены придержать лошадей. – Нам понадобится менее чем полдня, чтобы добраться до него по большой дороге, если срезать путь по проезжим тропинкам. Таким образом, мы будем на месте довольно рано, и у нас будет достаточно времени. Так вот в чем состоит наше поручение…

Обращаясь к отрокам, Артемий не переставал думать о поручении Мономаха, призвавшего старшего дружинника к себе ночью. Дело было серьезным. Князь узнал, что накануне недалеко от поселка на Каспле был убит его друг, боярин Алексей. Он занимал должность хранителя библиотеки, поэтому Владимир принял Артемия в книгохранилище, которое располагалось в просторном помещении на втором этаже дворца.

Артемий вновь мысленным взором пробежал по высоким, до потолка, стеллажам. Тяжелые манускрипты в золотых и серебряных переплетах – подарки басилевсов ^[6] Царьграда, а также более скромные на вид книги: стопки толстых шероховатых листов пергамента, папируса, наконец, свитки бересты. Последние были созданы на Руси. У отца Владимира, Всеволода Ярославича, в Киеве было богатейшее собрание книг, перешедшее от деда – Ярослава. А книги в Смоленске были куплены или переписаны по приказу Мономаха, который, несмотря на юный возраст, пользовался репутацией книголюба.

В библиотеке витала аура таинственности, которая усиливалась благодаря странному аромату – смеси запаха пергамента и пучками лежавшей между манускриптами полыни. Дикорастущие степные травы предохраняли сокровища цивилизации от червей и личинок. Если бы не скрип перьев двух писцов, трудившихся денно и нощно, в библиотеке стояла бы абсолютная тишина. Эта умиротворяющая атмосфера резко контрастировала с хмурым, осунувшимся лицом князя, на котором проницательный Артемий разглядел следы слез.