Когда боги смеются - Александра Маринина

Войдя с уличной духоты в сумрачную прохладу подъезда, Ольганевольно улыбнулась. Впрочем, она всегда улыбалась именно здесь, на ступеньках,ведущих к лифту. Потому что именно на этом месте ей в голову приходила одна ита же мысль: как хорошо, что есть место, куда она идет с удовольствием. Какхорошо, что на свете существует человек, с которым ей невозможно поссориться нипри каких обстоятельствах. Человек, который не обманет ее и не предаст.Человек, с которым, как выяснилось, она не может расстаться.

Едва распахнув дверь, Ольга крикнула:

- Ты дома?

- Всенепременно! - донесся голос Павла. - А ты почемутак рано?

Скинув босоножки на высокой шпильке, она босиком прошла вкомнату, на ходу снимая черную трикотажную блузку и узкую длинную юбку.

- Пашка, ты знаешь, что такое женское счастье?

Павел заглянул в комнату и остановился на пороге, чутьнасмешливо глядя на нее.

- Догадываюсь.

- Не догадываешься. Женское счастье - это удачнокупленное белье. А что такое женское несчастье?

- Вероятно, белье, купленное неудачно. Угадал?

- Умница.

Она швырнула одежду на кресло и взяла легкий шелковыйхалатик. Павел привычно отвернулся, но из комнаты не вышел. Они не особенностеснялись друг друга, но определенные приличия оба все-таки соблюдали.

- Такой идиотизм! - весело продолжала Ольга, раздеваясьдогола. - Помнишь белье, которое мы с тобой вместе покупали в Барселоне? Онобыло изумительно красивым на вид, я его сегодня надела, а оказалось, чтокружево такое кусачее - ужас! Вместо того чтобы принимать эротические позы исоблазнять своего ненаглядного, я ерзала и выбирала удобный момент, чтобыпочесаться. В результате сегодняшняя лав стори оказалась скомканной, пришлосьсказать, что у меня разболелась голова, и постыдно ретироваться с полясексуальной битвы. Вот черт, - она быстро оглядела себя в зеркале, - теперь набедре раздражение, и на груди тоже. Надо же, как не повезло. Не смогу носитьтакую красоту. Вот это и есть женское несчастье.

Она запахнула халат и завязала на талии поясок.

- Все, можешь повернуться. Кстати, ты же собиралсясегодня на какую-то гулянку. Отменилось?

Павел подошел к дивану и с размаху упал на него, высокозадрав ноги.

- А я сегодня обломался. Моя красоточка получила сигнало несвоевременном возвращении драгоценного супруга и сочла за благо нерисковать понапрасну. Жизнь длинная, еще нагуляемся. Слушай, пойдем куда-нибудьпоужинаем, а? Меня гнетет нерастраченный донжуанский запал. Хоть за тобойпоухаживаю.

Ольга осторожно прикоснулась пальцами к тем местам на бедрахи груди, где все еще чувствовала зуд, и покачала головой.

- Мне, наверное, до завтра лучше не одеваться, - ссомнением произнесла она. - В холодильнике полно еды, зачем идти куда-то?

- Да ну тебя, - огорченно протянул Павел, - у меняромантический порыв, а ты весь праздник испортила.

- Не канючь, это не я праздник испортила, а белье,которое мы покупали вместе, стало быть, ответственность пополам. Насколько япомню, в том магазинчике именно ты обратил внимание на этот гарнитур, так чтопожинай плоды. Подвинься, я прилягу.

Павел подвинулся на широком диване, освобождая ей место.

- Ладно, уговорила, остаемся дома. Лёлька, ты не забылао дне рождения моей маменьки? Катастрофа приближается, осталось всего пятьдней. Что дарить-то?

Да, это проблема. Мать Павла относилась к подаркам трепетно,сама дарила их с удовольствием, долго и тщательно продумывая и выбирая, но итребовала такого же отношения к себе самой. Каждый год эта проблема вставала вполный рост. каждый год как-то решалась, но и точно так же с каждым годомделалась все труднее. Повторяться было нельзя. И разумеется, ни в коем случае нельзябыло согласовывать подарок с самой именинницей. Подарок должен быть сюрпризом,это даже не обсуждалось. Так было заведено в семье Павла испокон века.

- Давай думать, - вздохнула Ольга, вытягиваясь надиване, - и вспоминать. Вечернее платье?

- Мы ей привозили из Бельгии.

- Ах, да, я забыла. Напольная ваза?

- Из Англии, на пятьдесят пять лет.

- Верно, теперь вспомнила. Брошь?

- Оттуда же.

- Может, сумочку и перчатки из хорошей кожи?

- Лёлька, возьми себя в руки! У тебя совсем памятьотшибло? Мы же ей это дарили на прошлый день рождения.

- Извини, - пробормотала она, устраиваясь поуютнеерядом с ним, - я так устала, меня в сон клонит, я совсем ничего не соображаю.

Павел привстал и принялся тормошить ее за плечи.

- Не спи! Сейчас только девять часов, если ты уснешь,то опять поднимешься в пять утра и будешь колобродить по квартире. Открывайглаза, а то холодной водой оболью. Ну Лёлька же!

Внезапно Ольга вскочила, глаза ее радостно сверкнули.

- Есть! Помнишь, когда мы были в Греции, мы видели вкнижном магазине потрясающее подарочное издание об Иерусалиме? Огромныйфолиант, текст на английском и греческом и куча иллюстраций, даже лупаприлагается, чтобы детали рассматривать. И цена пристойная, если перевести издрахм на понятную валюту, то получается около тридцати долларов. Такое нестыдно подарить.

- Ты предлагаешь смотаться за подарком в Афины? -скептически усмехнулся Павел. - Одни билеты встанут как двадцать такихподарков, хотя, конечно, ради родной матушки...

- Балда, - засмеялась Ольга, - Лариса сейчас в Афинах,возвращается через два дня. Если нам удастся ее отловить по телефону, топроблему мы, считай, решили. И мы, таким образом, плавно подведем семейнуюобщественность к следующему дню рождения. Ну скажи, что я не гений, вот толькопопробуй скажи, я тебе ухо откушу.

- Ты гений, - очень серьезно ответил Павел, целуя ейруку. - И что бы я без тебя делал?

В этом году матери Павла исполнялось пятьдесят девять лет, ана шестидесятилетие он задумал подарить ей поездку в Израиль, где у ЕленыФедоровны было множество друзей, с которыми ей давно хотелось повидаться.Финансовые возможности для такой поездки у матери были, но она, как частобывает, все время откладывала вояж, находя, что есть дела поважнее, чемпосещение друзей. Работа, муж, дети, внучка, дача, две собаки - все этотребовало ее неусыпного внимания и никак не могло обойтись без ее участия.Насколько помнила Ольга, разговоры о поездке в Израиль велись на протяжении последнихкак минимум десяти лет, Елена Федоровна регулярно созванивалась со своимидрузьями в Иерусалиме и Тель-Авиве, но поехать так и не собралась. А вот еслиположить перед ней билеты и паспорт с уже оформленной визой, тогда совсемдругое дело. Елена Федоровна с уважением относилась к усилиям. затрачиваемымради нее другими людьми. В такой ситуации она поехала бы, даже если бы ей тамсовершенно нечего было делать.