Троянский конь - Стэл Павлоу

Я помню день своей смерти.

Подробности стерлись. Остались лишь неясные ощущения, годные единственно для того, чтобы сделать ночные кошмары ярче. Я помню леденящий скрежет металла о металл и пронзительный многоголосый вой: резня под парусами. Жажда крови. Ручьи пота струились по моим рукам. Грязь и жир пятнали мраморные плиты. Вонь горящего мяса – оно шипело и плевалось на огне, словно вырезки молодой свинины. Истекало соком. Кровь лилась щедрой рекой, как вино. Лучшая жертва богам – люди, а не животные.

Мне сказали, что конь сработал. Не знаю, почему это запомнилось. Конь сработал. Такие дела. Помню, как я убивал. На одного я налетел так быстро, что он и дернуться не успел, а только прикрыл рукой нос. Я сжал ладонями его голову и выдавил его глаза большими пальцами. Не помню, кричал ли он. Наверное, кричал. Подробности тонут в тумане. Этот кровавый пир закончился в один миг, когда мой собственный живот оказался вспорот, а кишки вывалились наружу, как лоскутья из тряпичной куклы.

Я размахивал мечом, а удар врага взрезал мне живот. Второй удар отсек мою правую руку. Это был конец. Рука упала на землю, но окровавленные пальцы так и не выпустили рукоять меча.

Я не знаю, что было потом. Все теряется в тумане. Остались неясные ощущения, годные лишь для того, чтобы сделать ночные кошмары ярче. Может, это и к лучшему. Я не хочу помнить ужасы, свидетелем которых я был. Хотя знаю, что в тот день видел зло и не смог ему противостоять.

Очнулся я в сумерках. В моей одежде кто-то рылся. Наверное, приняли меня за труп. Я застонал, ошибка вскрылась. Меня вытащили на улицу и погрузили на какую-то телегу.

Потом начался дождь. Но дождь лился снаружи, а я был в пещере, озаренной отсветами костра. Я лежал, то погружаясь в забытье, то всплывая на поверхность сознания, и не понимал, как долго это продолжалось. Понимала она – стерва с растрепанными волосами, которая жадно глядела на меня и ждала, когда я вдохну запах ее колдовского варева. Вдохнув, я замер, не в силах отвести от нее взгляд. Поэтому я видел ее подлую волшбу.

Она внимательно разглядывала мои кишки, будто я был жертвенным барашком. Можно подумать, что мои внутренности показывали будущее. Не знаю, что она там увидела,– ведь будущего для меня не было. Такие не живут. Но она намазала меня медом и одела. Дала ягод, пива и коры деревьев. Протолкнула каждый кусочек еды в мое истерзанное горло. Она вновь принялась колдовать, отчего пламя взметнулось еще выше, а пещера начала кружиться. Ведьма сбросила одежду и распустила густые черные волосы. Она вспрыгнула на меня сверху и, к немалому моему удивлению, некая часть моего тела стала ей послушна. Колдунья шипела, ругалась и требовала дать ей мое семя. Набросилась на меня с кулаками. Вокруг нее вспыхнуло белое пламя, заклубился дым, но все потонуло в вихре ее страшных волос и блеске голодных глаз. Так продолжалось, пока она не получила то, что требовала.

И когда она успокоилась, огни погасли, а я был оставлен умирать от ран и жажды. Я лежал, вдыхая вонь собственной разлагающейся плоти. А потом она привела его, уверяя, что спасла меня для него. Он поднял меч и пронзил мой висок.

Умирая, я посмотрел ему в глаза – и все понял.

Я помню день своей смерти. В тот день я стал свидетелем собственного зачатия.

Мое имя – Киклад. И вот моя история.