Окно - Амелия Бранскилл

Я тщательно рассматривала свои носки, и тут меня окликнули по имени. Первым уроком была физкультура, и я как раз поняла, что мои носки совершенно не подходят для занятий. Они были длинными, и их можно было натянуть до середины лодыжки, а все остальные девочки надевали на физкультуру короткие носки, едва выступавшие за край кроссовок. Конечно, существовали неписаные правила выбора носков. Наверное, они даже были давно известны, а я, похоже, только начала осваивать их, хотя с начала учебы в десятом классе прошло три месяца. Успешная в школе, неудачница по жизни. Могу сделать это своим девизом. Наверное, Анна оценит формулировку, даже если и сделает вид, что не согласна.

– Джесс!

Миссис Хайес, школьный психолог, стояла в дверях спортзала, выпрямив спину и сцепив руки перед собой. Учительница физкультуры, мисс Тёрнер, стояла рядом с ней. Мисс Тёрнер выглядела странно. В следующее мгновение я поняла, в чем дело: куда-то пропала ее фирменная недобрая ухмылка. Это меня насторожило, но еще сильнее я испугалась, когда поняла, что мисс Тёрнер, похоже, считает, что мне следует прервать урок и пойти с миссис Хайес.

– Джесс, пожалуйста, пойдем со мной, – сказала миссис Хайес.

Я медленно встала, ожидая, что мисс Тёрнер возразит. Но она этого не сделала. Мы с миссис Хайес вышли из спортзала и зашагали по длинным холодным коридорам. Шкафчики цвета зеленого горошка и отделанный желтым линолеумом пол складывались в типичное для школы сочетание отвратительных оттенков. Меня слегка замутило.

Миссис Хайес то и дело поглядывала на меня, пока мы шли, словно опасалась, что я могу внезапно броситься наутек. Мне подумалось, она хочет мне что-то сказать – что-то ободряющее. Но она молчала, даже не сообщила, куда мы идем. Я пыталась догадаться, в чем дело, пыталась вспомнить, не говорили ли мои родители в последнее время о проблемах со здоровьем у кого-то из бабушек или дедушек. Вроде бы нет, ничего необычного. Анна бы заметила, Анна на все обращает внимание.

Мы повернули за угол, и я увидела, что директор Стивенс стоит у входа в свой кабинет и смотрит на нас. Как обычно, ее облик был тщательно продуманным: идеально сидящий серый пиджак, кристально белая рубашка, гладко уложенные темные волосы. Она жестом пригласила нас в кабинет.

Папа сидел в кресле, откинувшись на спинку. Увидев меня, он резко выпрямился, словно кто-то дернул за невидимые ниточки. Его лицо было напряженным, а уголки рта дрожали.

– Что происходит? – спросила я. – Что случилось?

– Джесс, – сказал он, пристально глядя на меня. – Тебе стоит присесть.

Я покачала головой.

– Нет, – ответила я. – Лучше постою.

Он закрыл глаза:

– Джесс. Сядь, пожалуйста.

От тона его голоса мне и вправду стало тяжело стоять. Я села.

– Произошел несчастный случай, насколько мы знаем, и… – Его голос сорвался, и он ненадолго открыл глаза, а потом снова закрыл их. – Мне так жаль…

На этот раз ему удалось произнести больше слов – они полились потоком. И были совершенно бессмысленны. Я слышала их, каждое по отдельности. Анна. Упала. Несчастье. Жаль. Они не могли – не должны были – соединяться в предложение. Словно загадка, которую я никак не могла разгадать. Упала. Анна. Несчастье. Жаль. Несчастье, упала, Анна, жаль.

Анна.

Упала.

Несчастье.

Наконец слова соединились друг с другом. И я поняла, что он ошибается. Он ошибался, потому что это не могло быть правдой. Я бы почувствовала. Я бы поняла это, как только проснулась, почувствовала бы в ту же секунду, когда это случилось.

– Ты ошибаешься, – сказала я, вставая со стула.

Он тоже начал вставать:

– Джесс…

– Нет, – ответила я, изо всех сил стараясь сохранить спокойствие. – Ты не прав. Я бы узнала, если бы с ней что-то случилось. Готова поспорить, она сейчас на уроке. Вот увидишь.

Он снова открыл рот, но я не хотела слушать, что он еще скажет. Я не хотела ждать. Я не хотела ничего слышать.

Когда я вышла в коридор, холодный воздух приятно коснулся моей кожи. В кабинете было слишком тепло. Наверное, кондиционер сломался или его неправильно настроили. Такой перегрев – пустая трата электроэнергии, безответственно и совершенно неэкологично. Да и директрисе с ее идеально чистой рубашкой тоже не на пользу.

У меня в голове словно поднимался гул – Анна, упала, несчастье… Нет, все в порядке. Мы еще посмеемся над этим, и все будет в порядке. В полном порядке. Сейчас у Анны должен быть урок истории. Я пойду в ее класс и посмотрю, как она сидит за партой. Я ускорила шаг, пытаясь заглушить гул в ушах. В конце я уже почти бежала. Я заглянула в окошко в двери, не сомневаясь, что произошла нелепая ошибка, думая, что увижу ее там – как она сидит, подперев подбородок одной рукой, глядя куда-то в окно. Я высматривала ее в океане лиц, заполнявших класс, уверенная, что произошла нелепая ошибка. Я окидывала их взглядом снова и снова, одно за другим. Один раз, два раза. Три. Ее там не было. Одна парта пустовала.

– Джесс.

Я обернулась. Мой папа, который не плакал никогда, стоял посреди школьного коридора, из его глаз лились слезы. Нет. Он не ошибся. Все это правда. Анна, моя сестра, моя сестра-близняшка, была мертва. Боже, нет…