Багровая земля - Борис Сопельняк Страница 64

По серо-синему морю идет огромное транспортное судно с американским флагом на мачте.

– Ну вот, кажется, мы и дома, – разглядывает в бинокль выплывающую из-за горизонта статую Свободы бравый капитан. – Как пассажиры?

– Все в порядке, сэр, – отвечает вахтенный офицер. – Отъедаются. Поют. Радуются. Но есть и другие…

– То есть?

– Не понимают, зачем их везут в Америку.

– Держитесь принятой версии: Северная Атлантика неспокойна, напороться на немецкую субмарину проще простого, поэтому домой их отправим через Тихий океан.

Все ближе статуя Свободы, все неистовее гремят джазы. На палубе – плотная толпа русских. Одни искренне радуются, другие недовольно хмурятся…

– Все, братва, свобода-а! – рванул выцветшую тельняшку коренастый морячок. – Здесь меня ни одна сука не достанет!

– Вот ведь занесло, а?! – блаженно щурился молоденький паренек. – Скажу мамане – ни за что не поверит.

– Да-а, Америка, – поправил очки высокий блондин. – Страна контрастов.

– И больших возможностей, – подхватил сосед.

– Эхе-хе, – закряхтел немолодой жилистый мужик. – Америка… А что Америка?! Земля – она везде земля. И чем ее больше, тем нужнее мужик, хозяин, «фермер» по-ихнему, да? Так что не пропадем: пахать, сеять умеем, хвосты быкам накрутим…

– Пахать, сеять, – пожал плечами обладатель очков. – Мы же по-английски ни «бе» ни «ме». Как читать, как с людьми общаться?

– Чудак человек, – усмехнулся «фермер». – Земле «бе» ни к чему. Ей руки нужны, хорошие, работящие руки.

– А голова? – усомнился кто-то.

– Голова нужна везде. Без головы ни каши сварить, ни хлеб взрастить.

Тем временем судно пришвартовалось в порту. Сбросили трапы и на пирс потянулись цепочки русских. Американцы встречали их тепло: улыбки, аплодисменты, сигареты, шоколад, цветы – рук не хватало, чтобы принять все это от раскрывших сердца людей.

Вдруг рапсодия Глена Миллера оборвалась и из динамика полилась величественная мелодия Гимна Советского Союза. Американцы замерли по стойке «смирно». А русские недоуменно переглядывались.

– Дорогие друзья! – раздалось из динамика. – Дорогие наши союзники! Извините за оплошность. Мы не учли, что многие из вас почти с самого начала войны оторваны от Родины, и поставили пластинку, не объявив, что это – новый Гимн Советского Союза. Впервые он прозвучал по радио в ночь на первое января сорок четвертого года.

Толпа радостно загудела! Послышались крики с просьбой повторить.

– Слова, слова… Запоминайте слова, – разнеслось в толпе. – Каждая шеренга по строчке!

Над небоскребами Нью-Йорка снова поплыла величавая мелодия Гимна. Замерли четкие шеренги бывших пехотинцев, летчиков, танкистов, артиллеристов… Все собраны, подтянуты. Гордо вскинуты головы. При словах: «Славься Отечество наше свободное, дружбы народов надежный оплот» стоящие в одном строю русские и узбеки, грузины и казахи, армяне и азербайджанцы, латыши и украинцы, туркмены и белорусы крепко взялись за руки! Эти люди, как никто в мире, знали, что выжить на войне и вынести все испытания лагерей можно только благодаря дружбе.

– А теперь один вопрос, – донеслось из динамика, – всего один, на который каждый из вас доложен ответить со всей ответственностью.

Шеренги насторожились.

– Мы просим поднять руки тех, кто считает себя гражданином Советского Союза.

Пауза – и лес рук.

– А кто не считает себя подданным СССР?

Ни одной руки.

– Этого и следовало ожидать! А теперь минутку внимания. За воротами – три колонны машин. Одна пойдет в лагерь Форт Дикс – это в штате Нью-Джерси; другая – в Винчестер, штат Вирджиния; и третья – в Руперт, штат Айдахо. Списки у командиров колонн. Счастливого пути!

Грянула музыка, и пленные потянулись к машинам. Они пели, смеялись, обнимались, обменивались рукопожатиями с американцами…

Вот ушла первая колонна крытых «студебеккеров». Растаял дымок за второй. Исчез последний грузовик третьей. И – тишина, будто не было нескольких тысяч русских солдат, будто не совершилось по отношению к ним величайшее предательство, для многих из них означавшее смерть.

США. Вашингтон. Посольство Советского Союза в Соединенных Штатах Америки

Сидя в кресле и время от времени поглядывая на портрет Сталина, посол СССР в США Андрей Громыко диктует стенографисту:

– «Государственному секретарю Эдварду Стеттиниусу! Нам стало известно, что за несколько месяцев, прошедших со дня высадки во Франции, американские войска освободили из немецких концлагерей 28 тысяч советских военнопленных. Многие из них содержатся в наскоро организованных лагерях на территории Англии и Франции, где им оказывается необходимая медицинская помощь.

Вам, несомненно, известно, что 7 ноября в Мурманск прибыл первый транспорт с русскими пленными, отправленными из Ливерпуля. В то же время вызывает крайнее недоумение, что немалое количество русских военнопленных переправляется непосредственно в Америку. Объяснение, что это делается для их же блага, что морской путь из Англии в Мурманск крайне опасен, что разумнее переправить их в Америку, а затем через Тихий океан, где, кстати, тоже идут боевые действия, не выдерживает никакой критики.

Советское правительство решительно настаивает на том, чтобы все граждане СССР, освобожденные войсками союзников, были бы немедленно отправлены на Родину».