Пушки острова Наварон - Алистер Маклин Страница 46

Весь день группа пряталась в густых зарослях среди приземистых, сучковатых рожковых деревьев, прилепившихся к предательски осыпающемуся под ногами каменистому участку холма, который Лука называл «Чёртовым пятачком». Хотя и ненадёжное и неудобное, но это всё-таки укрытие, где можно спрятаться и с успехом обороняться. С моря тянет лёгкий бриз, нагреваемый раскалёнными скалами южного склона. Деревья защищали людей от лучей солнца, висевшего с утра до вечерних сумерек в безоблачном небе. В довершение всего взорам их предстало незабываемое зрелище сверкающего мириадами солнечных бликов Эгейского моря.

Поодаль, слева, сливаясь с блёклой дымкой голубых и сиреневых тонов, к невидимому горизонту уходила цепь островов Лерадского архипелага. Ближе всех — подать рукой — Майдос. На солнце белыми пятнами вспыхивали рыбачьи мазанки. А по этому узкому проливу через сутки с небольшим должны пройти корабли британского флота. Направо, ещё дальше нечёткие очертания турецкого побережья, оттенённого громадой Анатолийских гор и изогнутого наподобие ятагана в северном и западном направлениях. Прямо на севере, далеко в голубизну Эгейского моря, остриём копья выдавался мыс Демирджи. В ожерелье каменной гряды, он был испещрён бухточками, отороченными белыми песчаными пляжами. За ним в пурпурной дали дремал на поверхности моря остров Керос.

Дух захватывало при виде этой панорамы, от не поддающейся описанию красоты залитого солнцем моря щемило сердце. Но Мэллори было не до красоты. В начале третьего, меньше чем полчаса назад, заняв свой пост, капитан лишь мельком взглянул на это великолепие. Поудобнее устроившись под стволом дерева, он долго, пока не заболели глаза, смотрел. Смотрел туда, где была цель их экспедиции, разглядывал то, что так долго жаждал увидеть и уничтожить. Пушки крепости Наварон.

С населением в четыре-пять тысяч город Наварон раскинулся вдоль берега серповидной вулканического происхождения лагуны с узким, как бутылочное горлышко, выходом в открытое море в северо-западной её части. По обе стороны выхода из бухты были расположены прожекторные установки, миномётные и пулемётные позиции. Со своего наблюдательного пункта Мэллори видел малейшие детали панорамы, каждую улицу, каждое здание, каждый каик и катер. Капитан так долго разглядывал эту картину, что она буквально врезалась ему в память. Он запомнил, как плавно спускается местность к западу от бухты к оливковым рощам, как сбегают к воде пыльные улицы. Заметил, что на юге рельеф местности круче, поэтому улицы идут параллельно берегу бухты.

Разглядел и утёсы на востоке, испещрённые воронками от бомб, сброшенных эскадрильей «либерейторов» под командованием Торранса, скалы, круто взмывающие над водой метров на пятьдесят, повисая над бухтой, и массивную вершину, сложенную вулканическими породами, отделённую от раскинувшегося у её подножия города стеной, которая упиралась в утёс. Не упустил, наконец, из виду ни двойной ряд зениток, ни огромные радарные антенны, ни приземистые, с амбразурами окон, казармы, сложенные из крупных камней, возвышающиеся над местностью, ни зияющее в скале отверстие, над которым навис гигантского размера карниз.

Мэллори кивнул головой. Теперь всё встало на свои места.

Вот она какова, эта крепость, которую целых полтора года не удаётся взять союзникам, — крепость, которая определяет морскую стратегию в районе Спорад с тех самых пор, как немцы шагнули с материка на острова, и сковывает действия британского флота на участке площадью две тысячи миль между Лерадским архипелагом и побережьем Турции. Увидев крепость, Мэллори понял, в чём причина. С суши крепость не взять: крепость господствует над местностью; невозможно атаковать её и с воздуха — Мэллори понял, сколь опасной и бесполезной затеей было посылать эскадрилью Торранса на бомбёжку огромных орудий, спрятавшихся под гигантским козырьком под защитой ощетинившихся стволами зенитных батарей. Захватить крепость с моря столь же бесполезная затея: недаром на острове Самос ждут своего часа эскадрильи «Люфтваффе». Джексен прав: хоть какой-то шанс на успех есть лишь у диверсионной группы. Шанс ничтожный, граничащий с самоубийством, но всё же шанс. От этого никуда не денешься.

Задумавшись, Мэллори опустил бинокль, тыльной стороной ладони потёр усталые глаза. Наконец-то стало ясно, какую ношу он взвалил на себя. Хорошо, что есть возможность изучить обстановку, местность, географические особенности города.

Пожалуй, тут единственное на всём острове удобное для скрытного наблюдения место. Правда, заслуга в том не его, командира группы, а Луки и никого больше.

Маленькому греку с невесёлыми глазами он обязан многим.

Именно Лука посоветовал подниматься вверх по долине, с тем чтобы Андреа успел забрать взрывчатку из хижины старого Лари, а также убедиться, что немцы не успели поднять тревогу и начать погоню.

Таким образом, их группа смогла бы с боем отступать, прорываясь через оливковые рощи, чтобы затем укрыться у подножия горы Костос. Именно Лука провёл группу ещё раз мимо селения, когда диверсанты петляли, заметая следы, и, велев остальным задержаться напротив деревни, вместе с Панаисом точно призрак исчез в предрассветной мгле, чтобы раздобыть себе одежду; а на обратном пути они проникли в немецкий гараж, оборвали провода зажигания на моторах штабной машины и грузовика — единственное, чем располагал гарнизон Маргариты, — на всякий случай разбив вдребезги и трамблеры. Именно Лука канавой привёл их к дорожно-контрольному пункту в устье долины.

Разоружить наряд — не спал один лишь дежурный — оказалось проще простого. Наконец, не кто иной, как Лука, настоял на том, чтобы двигаться прямо посередине размокшей грунтовой дороги до самой «щебёнки», от которой до города было меньше двух миль.

Пройдя по ней метров сто, группа свернула влево и начала спускаться по плато из застывшей лавы, чтобы не оставить следов и с восходом солнца добраться до рожковой рощи.

Уловка сработала. Их старания пустить преследователей по ложному следу увенчались успехом. Миллер и Андреа, дежурившие поочерёдно до полудня, наблюдали, как немецкие солдаты из гарнизона крепости несколько часов рыскали по городу, переходя от одного дома к другому. Тем проще будет проникнуть в город на следующий день. Вряд ли немцы повторят облаву, а если и повторят, то уж не будут настолько дотошными. Лука своё дело знает.

Мэллори повернул голову, чтоб взглянуть на проводника.

Маленький грек спал беспробудным сном вот уже пять часов, пристроившись к стволам двух деревьев. Хотя у капитана у самого болели натруженные ноги, а глаза слипались от усталости, не хотелось нарушать сон проводника. Лука его заслужил, да и накануне ночь не спал. Как и Панаис. Правда, мрачный грек уже проснулся. Откинув со лба прядь длинных крашеных волос, Кейт смотрел, как тот просыпается. В сущности, переход от сна к бодрствованию произошёл мгновенно. Опасный, отчаянный, беспощадный к врагам человек. Но Мэллори Панаиса совсем не знал. Да и вряд ли когда-либо узнает, подумал капитан.