Московский бенефис - Леонид Влодавец Страница 46

Нет, ей-Богу! Я до сих пор еще думаю, что этот младенец был одарен всевышним! Его сообразительности мог позавидовать любой белый, и не только ребенок его лет… Слезы как-то сами собой просохли, я обрела какую-то странную подвижность и жажду действия.

— Ладно! — воскликнула я почти весело. — Мы оставляем этот остров! Но прежде чем покинуть его, надо позаботиться о нашем имуществе. Само собой, крепость и дом мы с собой брать не будем. Но все, что в нем есть, мы должны погрузить на судно.

— А кто же будет управлять кораблем? — удивилась Росита.

— Господь поможет нам! — сказала я уверенно, точно Господь впрямь ниспослал мне уверенность. — Там на берегу есть еще две шлюпки. Мы будем возить на фрегат все, что сложено в подвалах нашего дома, а потом то, что есть в его комнатах. Мы оставим здесь только сами стены…

— Сеньора! — ахнула Росита. — Да ведь нам это и за год не перетаскать!

— Зато будет чем заняться, — сказала я. — А за год нас еще не один корабль навестит…

— Для начала, сеньора, надо перекатить все бочки к берегу, — заметил Мануэль, — а уж потом возить их на корабль!

— Прекрасно! — поддержала я его. — Вот прямо сейчас и начнем!

Мы решительно двинулись в подвалы. Самое трудное было повалить тяжеленную бочку на бок. А их у нас в общей сложности была не одна сотня. Я знала, наверняка знала, что погрузку мы будем вести очень долго, может быть, бесконечно долго, возможно, даже дольше, чем год. Но это было занятие, дело, которое поглощало нас, все наши тревоги и страхи, это было спасение для наших душ, погрязших во грехе.

Первую бочку — она была дьявольски тяжела — мы только полчаса валили на бок — никак не могли к ней подступиться. Но все же, соорудив рычаг, мы свалили ее и с превеликим трудом по пандусу выкатили из подвала. Потом мы почти час катили ее по двору, по мосту через ров, а затем к берегу. Там мы бросили ее вблизи от пляжа, но так, чтобы до нее не доставал прибой. Передохнув, решили попробовать закатить ее в шлюпку. Сперва хотели просто поднять ее на руки — о, наивность! Весом она была не под силу и трем здоровенным детинам, не то что двум женщинам и слабому ребенку, к тому же еще не оправившемуся от потрясения. Затем здравая идея пришла в голову Мануэлю. Он вспомнил о недостроенной нами хижине, которую начинали сооружать в самый первый день нашего пребывания на острове. Из приготовленных для нее кольев он смастерил мостки, по которым мы и закатили бочку в лодку. Около часа мы спихивали эту посудину в воду, пока нам не повезло и не начался прилив. Наконец, мы начали грести и выяснилось, что мы не можем сдвинуть лодку с места. И здесь нам с Роситой пришел на помощь Мануэль.

— Надо грести, как сеньор Карриага, по счету «раз» опускать весла, а по счету «два-а-а» вынимать их из воды! — наставительно сказал он, будто и впрямь был боцманом.

Мы с Роситой послушались его совета, и дела пошли на лад — лодка двинулась вперед. Спина у меня заболела, но до борта мы добрались.

— Теперь надо подняться наверх, — озабоченно сказал Мануэль, — там, чуть подальше остался штормтрап…

Царапая ладони о скользкий и вместе с тем шероховатый борт корабля, мы с трудом подтянули лодку к шторм-трапу, свисавшему с борта. Такую лестницу я когда-то пересылала в тюрьму дону Мигелю, нынешнему капитану О'Брайену.

— Там еще есть балка с блоком и веревкой, — сказал Мануэль, цепляясь за деревянную ступеньку веревочной лестницы, — я залезу и попробую повернуть ее так, чтобы можно было зацепить бочку…

Надо сказать, что мне случалось видеть, как грузили на корабль бочки. Обычно их закатывали по наклонному помосту, примерно так, как мы это делали, когда доставали ее из погреба. Как поднять бочку на высоту второго этажа, без наклонных сходней, я не знала. Однако то, с какой уверенностью действовал Мануэль, придало мне силы, и я принялась объяснять Росите, как мы обвяжем бочку веревкой и поднимем на палубу. Между тем Мануэль уже залез на борт корабля, и над нашей головой заскрипела, поворачиваясь, какая-то деревянная штуковина с железными блоками, соединенными пропущенными через них веревками. К последнему, самому нижнему из блоков был приделан толстый кованый крюк, а на крюке висела связанная в широкое кольцо веревка. Мануэль перегнулся через борт своей лысой головой с оттопыренными ушами и распорядился:

— Протяните веревку под бочкой и зацепите за крюк, когда я опущу…

Бочка лежала поперек лодки, упираясь днищами в борта. Над нашими головами заскрипели блоки, и крюк с веревкой стал опускаться прямо на лодку. Его немного качало ветром, и мне все время казалось, что он размозжит нам с Роситой головы. Поэтому я постаралась сразу же схватиться за веревку и прекратила раскачивания крюка. Росита недоуменно поглядела на веревочное кольцо:

— А как же им обвязывать? Мануэль, подойдя к борту, сказал:

— Вы оставьте висеть на крюке петлю, а другую половину кольца продерните под бочкой, вот и все!

— Так? — спросила я, протаскивая под боком бочки сложенную вдвое веревку и зацепляя ее за крюк.

— Да, — подтвердил Мануэль, — только надо прикрепить веревку к обручам бочки, а то она свалится.

Я повиновалась. Теперь казалось, что бочка привязана за четыре угла.

— Хорошо! — похвалил нас чернокожий морячок и солидно, явно подражая в чем-то Карриаге, сказал:

— Извольте отойти от бочки, сеньоры, а то, упаси Бог, сорвется и раздавит как мышей…

Я отсела на самый нос, а Росита на конец кормы. Наверху заскрипело, веревка натянулась, но бочка с места не сдвинулась. Мануэль весьма в стиле пиратов помянул врага рода человеческого, а затем опять высунул голову из-за борта:

— Помогите мне кто-нибудь! А то ворот тяжелый…

Росита, которой, видно, меньше меня хотелось попасть под бочку, полезла наверх. Оттуда спустя несколько минут послышалось сопение, ругань, но бочка лежала как ни в чем не бывало.

— Лезьте, что ли, и вы, донья! — велел Мануэль, его лоб блестел от пота словно свежесмазанный дегтем сапог.

— А как же лодка? Она ведь уплывет!

Мануэль исчез куда-то, а затем вернулся с мотком более тонкой веревки, примотал ее к каким-то деревянным загогулинам, прибитым к борту, а свободный конец бросил мне.

— Держите, сеньора! Я сейчас слезу и привяжу!

— Я сама привяжу, — сказала я, пожимая плечами.

— Нет, вы не знаете шлюпочный узел, сеньора, а я знаю!

Эта мартышка быстро слезла в лодку и, пропустив веревку через кольцо, ловко привязала ее за скамейку. Потом и он, и я полезли наверх. Тут я увидела, что веревка, проходящая через блоки и балку, привязана к вороту, поворачивая который можно было намотать веревку на барабан. Мы начали крутить ворот втроем. На сей раз силы у нас хватило, и веревка постепенно стала наматываться, а бочка — подниматься вверх. Вскоре крюк с бочкой поднялся почти до самого борта.