Антикиллер 5. За своего... - Данил Корецкий Страница 42

– А эта… дорада, когда будет? – спросил Ниндзя. Он принялся ковырять вилкой в своем салате. Ясно стало, что этим не наешься, и он решил налегать на хлеб.

– Уже ставят, – туманно ответил Сергей и глянул высокомерно, сверху вниз. На нем была белая накрахмаленная рубашка с черной «бабочкой», черные отутюженные брюки и блестящие лаком черные полуботинки. И лицо такое уверенное, надменное… Этот наряд делал его официальным и строгим, невольно возвышая над всеми окружающими.

«А если его встретить после смены да отмудохать до потери пульса?» – подумал Ниндзя, и настроение сразу улучшилось.

– Что такое атриум? – спросил он у Цифры, которая ловко очищала креветки и с аппетитом отправляла в крашеный рот белые кусочки.

Она наставила свои черные стекла.

– Как что? Мы здесь сидим. Подними башку. Это и есть атриум.

Он посмотрел. Точно. Такой колодец, только стеклянный. Уходит вверх. А они на самом дне.

– Ты что, здесь была раньше?

– Ну.

– А чего ты тогда такая… Напряженная? Что-то не нравится?

– Я очень расслабленная, – сказала она замороженным, как у скумбрии, голосом. – Мягкая. Податливая. Можешь потрогать.

Под мышками у него будто включили горячий душик. А в горле пересохло.

– Что, прямо здесь? – прохрипел он.

– Везде. Где хочешь.

А вот сейчас он просто разозлился. Прямо в груди сдавило. Он не понимал правил этой дурацкой игры, и понимать не хотел.

– Слушай, – он проглотил ругательство. – Слушай, эти твои б…ские очки, почему ты их не снимаешь? Или ты под дурью?

Она вздохнула и сказала:

– Налей мне еще вина.

Ее бокал стоял пустой. Она пододвинула его к Ниндзе. Он взял бутылку и налил, почти до краев. Она вдруг протянула руку, коснулась его щеки.

– Поверни голову. Налево, – сказала она и надавила рукой. – Смотри, вон там. Три телки.

Повернул. Посмотрел. Точно, три телки за столиком. Никакой еды, только бокалы с чем-то желтоватым. Три сногсшибательно красивые девушки, прямо спички в глаза. Артистки или эти, как их… модели!

– И что? – сказал он.

– Это проститутки. Они часто здесь пасутся. Самые центровые проститутки в Тиходонске. Вон та, в белых брючках, – сама Миледи. Слышал?

Ниндзя только покачал головой. Пока он глазел на телок, Цифра успела осушить второй бокал.

– Я иногда прихожу сюда, смотрю на них. Особенно на Миледи. Просто сижу и любуюсь. Им все пох, и они очень красивые.

Цифра сняла очки, положила на столик.

– Я тоже буду проституткой. Когда-нибудь. Убью Ящика и мать, подожгу хату и пойду в проститутки. – Она вздохнула. – Надо только немного потренироваться.

– На мне, что ли? – спросил Ниндзя.

– А ты против?

Она смотрела на него, слегка наклонив голову. Как на рыбку в аквариуме. А Ниндзя не знал, что сказать. Цифра тоже красивая, и он, конечно, не против, он, блин, очень даже за. Если только она не придуривается опять… Фиг ее знает. Ниндзя уже изобразил на лице соответствующую ухмылочку и даже собрался что-то сказать умное. Но не успел.

– Хотя ты совершенно не похож на богатого чела, – сказала Цифра. – Даже вот на столько. Даже если закрыть глаза.

– А ты не закрывай, – ляпнул он. – Просто смотри добрее. А то так зыркаешь, будто людей не любишь…

– Людей не люблю? – переспросила она и оскалилась. – Да я их ненавижу! Дико ненавижу!

– За что? Что они тебе сделали?

Но Цифра оставила вопрос без внимания.

– Иногда делаю вид, что мне пох. Вот как с тобой. Но на самом деле меня аж трясет. Я думаю, это плохо действует на психику, – сейчас она говорила тихо, и вопреки смыслу произносимого ее голос, впервые за вечер, звучал как-то по-человечески – искренне и мягко. Да что там за вечер, за все время, что он ее знал, она впервые говорила с ним дружески и доверительно.

– Надо по дереву постучать, чтобы совсем умом не двинуться…

Она постучала себя по голове, по тщательно расчесанным волосам.

– Ты видел хотя бы раз, как убивают человека? Это всегда грязь, такое жуткое говнище.

– Ты хню какую-то городишь. Прекращай, – недовольно сказал Ниндзя и налил водки.

– Жуткое говнище, – повторила она. – Даже не описать. А они, посмотри…

Цифра кивнула на красавиц.

– Они белые, ухоженные, они смеются и веселятся. Даже когда их трахает в рот какое-нибудь пьяное чмо, им хорошо и весело…

– Может, тебе стоит в киллерши пойти, а не в проститутки? – Ниндзя нервно зевнул.

– Может быть. Я об этом уже думала. У меня бы наверняка получилось. Но мне не хочется. Сказала же – грязища!

Они все быстро съели, разговор не клеился, и Ниндзя не знал, что делать.

– Ёханый бабай, – сказал он и огляделся в поисках официанта. – Где этот гребаный колдун? И где твоя жратва? Ну, я его накажу!

Цифра глянула внимательно и неопределенно усмехнулась.

– А ты умеешь наказывать?

Теперь она говорила своим обычным голосом – холодным, с издевкой.

На обратной дороге немного позажимались на заднем сиденье такси. Цифра не сопротивлялась, но и не активничала особо. Таксист весело поглядывал на них, скалился, подмигивал Ниндзе в зеркало, а потом сказал:

– У моих знакомых есть неплохая квартирка, молодые люди! Чисто, уютно, пивко в холодильнике! Можно снять на ночь, недорого возьмут!

Ниндзя спросил:

– Сколько?

– За две тысячи сговоритесь, думаю.

Ниндзя посмотрел на Цифру. У него перед глазами плавали круги, в штанах будто дыня спрятана. А Цифра дышала спокойно и смотрела на него спокойно, только губы красные горят, и вокруг губ красно.

– Поехали?

Она подумала и выдала вдруг:

– А я сегодня на Кумженку ходила.

– Чего-о?!

Ниндзя чуть не подпрыгнул. Нет, он просто сдулся. Это чувство, когда тебя проткнули, как жука, и наблюдают, как ты дрыгаешь лапками… Холодная сталь. Ей точно киллершей идти работать. А лучше этой… ну, которые пытают, утюги на живот ставят. Садисткой, во.

– Блин, – сказал он тупо. Поморгал, зажмурился. – И что? Уже натрахалась с Берцем? Уже всё?

Она пожала плечами.

– Он не пришел.

– Чего? – сказал Ниндзя.

– Зассал твой Берц, – сказала она. Достала салфетку, стала вытирать губы от помады. – А на квартиру я не поеду. Не хочу. Чего-то настроение пропало…

И у него уже все пропало – и настроение, и дыня. Ну, не поедет, и ладно! Денег все равно не хватит – осталось чуть больше тысячи… Но чего она тогда хочет?!