Рай со свистом пуль - Сергей Зверев Страница 15

Морской красавицей «Виктория» при жизни не являлась (не такой уж глупец олигарх, чтобы бежать в изгнание на роскошной яхте), но после смерти выглядела удручающе. Можно представить, чего тут натерпелись люди. Глеб проделал круг почета вокруг места кораблекрушения, озирая ржавеющую, зарастающую илом посудину, подплыл к раздавленной рубке. Стекла были побиты, приборная панель выдрана с мясом. В месиве приборов и аппаратуры, к крайнему неудовольствию, он обнаружил двух придавленных панелью мертвецов. Шансов выбраться у моряков не было, эта парочка находилась на посту до последнего. Первый, вероятно, рулевой, коллега – капитан или штурман. Их раздавила оторвавшаяся приборная панель, и за три месяца тела основательно разложились. Лиц уже не осталось, их объели морские обитатели – лишь лоскутья кожи, отдельные фрагменты волосяного покрова, кости черепа, тоскливо чернели пустые глазницы. Он поспешил убраться из рубки, добрался до надстройки, цепляясь за выступающие части корпуса, протиснулся под прогнувшимся ограждением, уже обросшим скользкой тиной, и опасливо приблизился к дверному проему. Прикинул, не зацепится ли снаряжением, когда полезет внутрь, перевел дыхание – запас кислорода в баллоне пока имелся – и начал протискиваться в нутро утопленницы.

И сразу отшатнулся – навстречу плыла, растопырив перистые, ярко-красные плавники, малосимпатичная рыбина с хорошо развитыми челюстями. Он пропустил «даму», подождал, пока она удалится, – эта штука, судя по всему, в отличие от акулы не питалась живыми аквалангистами. Какое приятное собралось здесь общество… Внутри все было раздавлено, выломано, практически все переборки были разрушены, и он не сразу нашел коридор, разделяющий каюты правого и левого бортов. Плавали обломки мебели, какие-то догнивающие тряпки – возможно, одежда или постельное белье, плавали стулья, дверцы шкафов, предметы быта и обихода… Он медленно смещался по коридору, хватаясь за бронзовые электрические канделябры, когда-то закрепленные на стене, а теперь оказавшиеся сверху – после того, как стена стала потолком. И снова чуть кондрашка не хватила – растопырив руки, ему навстречу плыл широкоплечий мертвец с искаженной, относительно сохранившейся физиономией. Такое ощущение, что он собрался перекрыть ему дорогу, не пускать – дальше нельзя, закрытая зона! Телохранитель, безошибочно определил Глеб. Двух мнений, как говорится, и быть не может. Подавляя неприятное чувство, он отпихнул от себя нового знакомого, и тот подался в обратную сторону, переворачиваясь с ног на голову. В конце коридора Дымов обнаружил еще одного страдальца – причиной гибели послужила не вода. Парню чуть голову не оторвало обвалившейся перегородкой, она и сейчас была защемлена сместившейся стеной, а руки и ноги совершали непроизвольные движения, как у космонавта в невесомости.

Чуть дальше он нашел еще два тела. Миниатюрную пожилую женщину пригвоздило к потолку – она как будто приварилась к нему спиной, покачивала свисающими конечностями. При жизни дама была не дурнушкой – довольно хорошенькая и неплохо сохранилась для своего почтенного возраста. Впрочем, лицо у нее основательно разбухло, посинело, расползалось на лоскутья. С фотографией этой несчастной гражданки он ознакомился неделю назад. Людмила Борисовна Каренина, 54 года, супруга Александра Наумовича Каренина, с которой он прожил в законном браке, в горе и радости, без малого тридцать лет. По имеющейся информации, единственный на свете дорогой ему человек. А где же сам Александр Наумович? Он растерянно озирался, поплыл к блуждающему по пространству господину, который зацепился предплечьем за кронштейн от огнетушителя, и поэтому амплитуда его перемещений была минимальной. Господин благополучно разлагался. Интереса для рыб он почему-то не представлял, его практически не тронули, только выели глаза. Сдерживая тошноту, Глеб повернул его к себе лицом, и тот сорвался с кронштейна и сразу же полез обниматься. Дымов терпел – выворачивать желудок в полном аквалангистском снаряжении не самое блестящее занятие. Он избавился от «дружеских» объятий, отплыл. Мужчина был в годах, черты лица хранили отпечаток интеллигентности, оно предельно скукожилось, расклеилось. Проведи господин Каренин под водой хоть целый год и еще пятилетку в концлагере, он бы все равно выглядел иначе. А кто это тогда? С фотографией данного экземпляра Глеба не знакомили, для сына он выглядел старовато, для секретаря… вероятно, тоже. Впрочем, какая разница?

Он развернулся, выплыл в коридор. Он осмотрел практически все судно, кроме трюма и машинного отделения. Шесть трупов на яхте – имелся повод для сдержанного оптимизма. Безусловно, людей на «Виктории» во время плавания было больше. Но это ничего не значит. Тела могло унести в море. Кто-то мог покинуть судно, но не вынырнуть – от перепада давления и скопления азота в крови. Кто-то мог выбраться, добраться до поверхности, но не доплыть до суши. Помимо прочего, команда перед крушением, с большой долей вероятности, находилась на палубе (скажем, пыталась снести мачту) – тогда их от удара просто выбросило с яхты, и шансы выжить были минимальные…

В машинном отделении, куда он перебрался из коридора (слово «спустился» было неуместно), царил какой-то металлический бедлам. Ноги очередного несчастливца торчали из-под оторвавшейся стальной муфты. В трюме, куда он вплыл с замиранием сердца, было не лучше. Трюма практически не осталось, килевая часть и борта ниже ватерлинии были разорваны – словно гигантская кошка провела по ним когтями. Стальные ящики в количестве трех единиц, в которых перевозился особо ценный груз, по ходу плавания стояли на поддонах, и их крепили цепи. По мере качки цепи разболтались, а когда яхта стала биться в процессе крушения о подводные преграды, ящики поднялись на дыбы, стали наезжать друг на друга, переворачиваться. И теперь лежали в кучке, образуя кубическую горку. Две «единицы хранения» уцелели, у третьей от удара лопнул корпус, разошелся сварной шов, и часть груза высыпалась наружу. Глеб почувствовал, что ему становится как-то нехорошо. Лучше бы он этого не видел… Можно было уходить, он выяснил все, что хотел, но неодолимая сила влекла его к рассыпанным по поддону предметам. Он приближался как-то витиевато, замысловатыми «восьмерками», завис над этой потускневшей, обросшей тиной кучкой. Ей-богу, куча дерьма… И это то, что сводит людей с ума, заставляет их совершать нелепые поступки, терять человеческий облик? Тот самый металл, за который испокон веков гибнет пачками население планеты? Но что-то в этом, несомненно, было. Дрожала рука, когда он поднял один из брусков. Вероятно, тяжелый, но в воде – не очень. Ну и что в нем такого? Он поцарапал ногтем – очистился слой грязи. Заблестел мягкий и ковкий желтый металл – элемент побочной подгруппы первой группы, шестого периода периодической системы элементов – с атомным номером 79…

Он вынырнул из моря в кромешной темноте, дошлепал до берега, стащил ласты и в изнеможении опустился на песок. В небе переливались бисеринки звезд, казалось, оно опускается, сейчас раздавит. Он поднимался с глубины по всей науке, с тремя остановками – как и положено при декомпрессии, и все же голова кружилась, отрывалась от шеи и улетала. К нему метнулись трое, стали стаскивать акваланг, подняли, куда-то потащили – даже не став интересоваться, может ли он передвигаться самостоятельно. Нечего, мол, валяться, не алкаш какой-нибудь – где упал, там и планетарий…