Ночной дозор - Марина Воронина

Не верьте, когда вам рассказывают, что северная столица России красива в любое время года и в любую погоду.

Так говорят сами питерцы, а верят им лишь иногородние.

Сами-то горожане прекрасно знают: когда идет мелкий надоедливый дождь, когда невозможно увидеть из-за дождя или тумана с одного берега Невы другой, когда Адмиралтейская игла напоминает потемневший от времени гвоздь, воткнутый в вату, Питер отвратителен.

Вода и сырость везде — под ногами, за воротником, на лицах, на волосах. Кажется, даже в карманах плаща поселилась сырость. А пройдет еще пара таких нудных серых дней, в карманах может появиться и плесень. Но что сделаешь, городу нужно жить в любое время года, в любую погоду, днем и ночью.

Молодой бандит по кличке Цеп оставил свой автомобиль на большой стоянке возле порта. Привычно сунул руку в карман, проверяя, на месте ли пистолет. Сталь остудила разгоряченную ладонь Охранники стояли знакомые и пропустили Цепа без лишних разговоров.

— Петрович, — Цеп пожал руку заведующему складом, — финский сухогруз еще не разгружали?

Петрович хитро усмехнулся, он, как и Цеп, знал, что на сухогрузе осталась партия «левой» водки, о разгрузке которой и шла речь.

— Сегодня сделаем.

— Короедов беспокоился.

— Достал твой Короедов, и Петров тоже.

— Лишние люди на складе есть?

— Был один. Откуда только взялся? С грузчиками пил, пьяный как бревно. Ребята его под навес оттащили, дрыхнет там. Водку разгрузим, ментов из охраны вызову, пусть забирают, а пока зря рисковать нельзя.

По узкому проходу уже шли грузчики. Разгрузка начиналась. В обязанности Цепа входило присматривать затем, чтобы все прошло гладко. В ребятах со склада он не сомневался, в Петровиче тоже, накладок с ними до сих пор не случалось.

Цеп прошелся вдоль рампы, запахнул куртку, чтобы прикрыться от ветра и дождя. Курить тут запрещалось, и он отошел к навесу. На досках лежал прикрытый с головой брезентом пьяница, из-под материи торчали сапоги, рядом лежала пустая бутылка. Пахло водкой. Цеп щелкнул зажигалкой, из-под колесика вылетел остаток кремня. Бандит выругался и хлопнул спящего по плечу.

— Спички есть?

Рука Цепа примяла брезент: бандит нахмурился и отбросил его. Вместо человека под ним он обнаружил смятую телогрейку и пару грязных сапог. Цеп нагнулся и только сейчас понял, почему так сильна пахнет спиртным — телогрейка была густо обрызгана дешевой водкой.

— Где этот урод? — прошептал бандит и, пригнувшись, двинулся к причалу, на ходу вытаскивая пистолет.

Цеп увидел того, кого искал, за штабелем ящиков.

Мужчина в грязных штанах и порванном свитере, на ногах одни носки, сидя на корточках, снимал маленькой видеокамерой сцену разгрузки «левой» водки. Тарахтел неотрегулированный двигатель погрузчика, и Цеп сумел незамеченным подобраться к нему почти вплотную. Ствол пистолета пополз вверх.

— Руки вверх, козел, — негромко произнес Цеп.

Мужчина не шелохнулся.

— Лицом ко мне, — напомнил о своем существовании бандит.

Босоногий, не оборачиваясь, внезапно выставил из-под мышки пистолет. Цеп увидел маленькое зеркальце на одном из ящиков, при помощи которого мужчина следил за тем, что делается у него за спиной. Не прерывая съемки, он произнес:

— Пистолет на землю, урод.

Цеп еще раздумывал, его палец дрожал на спусковом крючке. И в этот момент раздался резкий звук: сдетонировали пары бензина в глушителе погрузчика. Мужчины выстрелили одновременно. Цеп почувствовал, как пуля вспорола кожу куртки. Его противник качнулся, выронил сперва пистолет, затем видеокамеру и упал на спину. Оба выстрела потонули в грохоте двигателя, в вое ветра, никто их не услышал.

Бандит сидел на корточках и тупо смотрел на красный огонек видеокамеры, на струйку дыма, текущую из ствола пистолета. Набравшись смелости, он подошел к неподвижному телу, обшарил карманы брюк. В правом обнаружил удостоверение на имя капитана милиции Федосеева.

— Мент поганый, сыскарь.

И тут «мертвец» схватил его за горло обеими руками и принялся душить. Сперва бандит пытался разжать противнику пальцы, но сделать это одной рукой не мог, мешало оружие. Когда уже темнело в глазах. Цеп приставил пистолет к голове милиционера и нажал на спуск. Минуты три он сидел, тяжело дыша, приходя в себя, лихорадочно соображая, что делать дальше.

«Никто не видел… Труп в воду. Пусть потом разбираются… Пару железяк в штаны засуну…»

За ноги он оттащил убитого к краю причала и сбросил вводу…

* * *

Вдоль Невского проспекта дул пронзительный ветер, смешанный с крупным дождем. Казалось, даже лужи бурлят, словно в них сунули по огромному ведерному кипятильнику. Высокий мужчина нервно отвернулся от окна.

— Отвратительно! — пробурчал он. — Такая мерзкая погода, что хочется одного — повеситься. Наверное, ктонибудь сейчас накидывает себе петлю на шею.

— Хорошо бы, — сказал абсолютно лысый мужчина в тонких золотых очках на бледном лице. — Если бы сейчас петлю на шею накинули Малютину, я бы не отказал себе в удовольствии ногой вышибить из-под него табуретку. А так, небось, сидит он сейчас у себя в кабинете и отдает распоряжения налоговой службе проверить фирмы, связанные с портом. А инспектора угодливо кивают представителю президента: «Лев Петрович, все будет выполнено, все проверено. Все доложим, не волнуйтесь!» И плевать, что барабанит дождь, что и без них мерзко и тошно в этом мире. Сейчас же сядут в свои машины, поедут в порт, начнут козырять удостоверениями, требовать документы по отчетности, получат бумаги и увезут к себе в контору. А через неделю Малютин получит доклад. И нам с тобой, Петров, не поздоровится. Ты это понимаешь?

— Понимаю, — сказал Петров, грузный мужчина с одутловатым, гладко выбритым лицом, похожий на большую жабу.

На коротких пальцах Петрова поблескивало два перстня с бриллиантами, из-под манжет белой рубашки выглядывали дорогие часы. Он сидел насупившись, сдвинув косматые седые брови, и перекидывал во рту от одной щеки к другой жвачку, то и дело шумно сглатывая слюну.

Петров страдал одышкой и не позволял себе прикасаться к сигаретам уже два года, думая, что это продлит ему жизнь. Хотя, если ты богат, рассчитывать на долгую жизнь, живя в России, не приходится. Многие из тех, с кем он начинал, нашли покой на лучших питерских кладбищах.

Кого взорвали, кого застрелили, а кое-кто — более удачливый — проводил время в местах не столь отдаленных и мерил то тюремный двор, то тесную камеру неторопливыми шагами, потому что заключенному торопиться, собственно говоря, некуда и незачем. Сроки партнеры Петрова по преступному бизнесу получали немалые: кто пять, кто семь, кто девять лет.