Побег обреченных - Андрей Молчанов

Скалы дышали накопленным за день жаром ушедшего в ночь солнца, небо мерцало звездами в черном зеркале спокойной воды, а безветренный воздух был душен и вязок.

Он уселся на краю обрыва, незряче вглядываясь в темень слившихся воедино стихий.

Наконец-то он, Джордж Лоуренс, мог позволить себе просто отдохнуть. Главное было сделано, и ему очень хотелось надеяться, что это именно так.

Сделано! Несмотря ни на что!

Он истратил все свое состояние, накопленное несколькими поколениями его предков, он отказался от семьи, не понимающей его устремлений, купил этот остров, создал здесь лабораторию и полигон; он провел практически десять лет в затворничестве, оставив карьеру некогда известного физика, и лишь изредка навещал прошлых приятелей-коллег, дабы пополнить свой арсенал необходимыми материалами и аппаратурой, и вот наступает время итога… А итог – получение ключей от Вечности. Ключей от Миров…

Когда-то, более двадцати лет назад, он – физик и сейсмолог, увлекшийся исследованиями гипотез о параллельных с Землей пространствах, был осмеян как романтик и фантазер и замкнулся, решив добиваться результата в одиночку, а после внезапно узнал, что проблема начала изучаться серьезными военными ведомствами, причем в разных странах, и многие из бывших его оппонентов, утратив прошлый сарказм, резко изменили свое мнение. Однако таковые новости были восприняты им с равнодушием. Он уже слишком далеко ушел по дороге, начало которой еще только пытались разглядеть прозревающие скептики.

Он нашел двери в Миры, он увидел пространства, он познал восторг первого окрыления открытием, а потом понял, что двери открыты не всегда и не всем и что надо создать свою дверь и положить в свой карман ключ от нее и тогда, только тогда возможно стать властвующим хозяином, а не просящим подаяния рабом.

Гордыня? Может быть. Однако она простительна ему. Он завоевал на нее право! Трудом, самоотверженностью, одиночеством, поиском истины!

И завтра собственным ключом он откроет собственную дверь в Вечность.

Нет, что-то его тревожило… Возмездие за грех гордыни, как бы он ни оправдывал таковой? Или же – вероятность просчета, срыва?

Он всячески пытался отрешиться от мысли о неудаче, о крахе, сулившем его невозвращение сюда и мыкания в неизвестных грозных пространствах, но тревога не отступала, заставляя размышлять о возможных партнерах и соратниках, способных подстраховать его, вызволить из неведомой пока еще беды…

Поздно! Уже некогда искать этих партнеров, промедления он не вынесет, да и какого черта делиться с кем-либо тем, на что ушла вся его земная жизнь? Ключи принадлежат ему, и только ему! Он тяжело привстал.

В тишине протяжно и визгливо крикнула чайка – в последнее время их во множестве развелось на острове.

Пошел обратно, глядя на освещенные прямоугольники окон дома.

Сегодня ему надлежало как следует выспаться. Перед главным днем его жизни.

Небольшой двухмоторный самолет уже третий час висел в кристальном, пронизанном тропическим солнцем пространстве над океанской бескрайней синью, стыло скованной штилем, и Мертону Брауну, сидевшему за штурвалом, казалось, будто самолет уперся в некую невидимую преграду и теперь замер в напрасной попытке ее преодоления, стрекоча вхолостую лопастями своих упрямых винтов.

Он купил этот самолетик два года назад, после того, как, отслужив четверть века в иммиграционной службе Штатов и выйдя на пенсию, решил переехать из Нью-Йорка, утомленный его грязью, промозглыми зимами, круглосуточной деловой суетой, сюда, на благодатные Гавайи, где ранее частенько проводил ежегодный отпуск с покойной женой.

Пенсионное благостное существование не тяготило его. Небольшой домик с садом, бассейн, наконец, этот маленький самолетик требовали ежедневного ухода и присмотра; кроме того, он увлекся рыбалкой, полетами к дальним, затерянным в океане островкам – и все это заполнило его жизнь, не оставляя в ней места ни чувству скуки, ни одиночеству, тем более редкий месяц не обходился без того, чтобы его не посещали приезжавшие погостить многочисленные друзья и родственники.

Он покосился на сидевшего рядом с ним Алекса, то бишь Александра, гостя из России, – тот сосредоточенно выковыривал перочинным ножом шпильку из тесного для его запястья браслета новых часов, пытаясь, видимо, отрегулировать подходящую длину.

Они познакомились в Москве год назад, при обстоятельствах довольно печальных: у зазевавшегося на Красной площади Мертона воришка вытащил бумажник со всеми наличными, кредитками, документами, и турист из США, респектабельный мистер Браун, сразу же оказался никем, и ничем в незнакомой стране, куда он, старый дурак, руководимый идиотской привычкой ежегодного странствия за океан, поперся, преодолев половину земного шара. Тем более ничего особенного в этой Москве, похожей по нравам и укладу жизни на безумный Нью-Йорк, он не обнаружил. Пятилетний внук, прилетевший к нему в гости со старшим сыном, оказался прав, когда, услышав о намеченном путешествии, заявил: мол, и зачем тебе, дед, эта Москва?

– Как? – изумился Браун. – Там древний Кремль, музеи, Мавзолей…

– С трупом? – брезгливо уточнил внук. – Ну и пользы-то?.. Обойдешь вокруг гроба, и все.

Сопливый мальчишка как в воду глядел!

Положение было отчаянным. Полицейские власти лишь вяло сочувствовали Брауну, разводя руками. До отлета в Штаты оставалась неделя; плату за дальнейшее проживание в отеле он умышленно не внес, намереваясь съездить в Санкт-Петербург; и оставалось одно: жить на тротуаре в положении бродяги, поскольку дату вылета, проставленную в авиабилете с дешевым тарифом, компания менять категорически и бессердечно отказывалась.

… Тут-то, буквально на улице, и повстречался ему этот Александр Михеев, сносно владеющий английским и проявивший к нему, Мертону, удивительное, далекое от какого-либо формализма сочувствие.

Привел домой, накормил, дал денег, съездил с ним в качестве сопровождающего в Санкт-Петербург и, наконец, проводил в аэропорт, ничего при этом для себя не выпрашивая и ни на какие компенсации категорически, как уяснил Мертон, не рассчитывая.

Браун, человек благодарный, сразу же по приезде немедленно взялся за оформление вызова в США своему новому русскому знакомому, причем, памятуя о сложностях с выдачей американской визы, по личным каналам выхлопотал для Александра официальное поручительство иммиграционной службы, незамедлительно отправив пакет с документами надежной почтой «Федерал экспресс» в Москву.

Он искренне хотел, чтобы этот парень приехал к нему на Гавайи, пожил бы в просторном доме на берегу океана, походил по рыбным ресторанчикам, поглазел на роскошное казино Трампа, слетал бы с ним, Мертоном, к далеким островам…