Флибустьерские волны - Александр Бушков

Перед лицом мелькнул продолговатый грузик, прикрепленный накоротком лине к болтавшемуся на водной глади буйку. Капитан третьего рангаКирилл Мазур по прозвищу Пиранья целеустремленно и неспешно, как проделывал этосто раз, уходил на глубину. Последним из трех, как и полагалось командиру.Далеко не всегда командир обязан красоваться на лихом коне впереди строя.

Пеший-Леший и Мозговитый погружались сноровисто, почтисинхронно. Мазур наблюдал за ними совершенно спокойно. При всей своейнедолговечной, но накаленной неприязни к Мозговитому он вынужден был признать,что этот навязанный ему штатский спец умеет обращаться с аквалангом и под водойопределенно не новичок, надо отдать ему должное.

Вода была чистейшая и прозрачная, солнце просвечивало еечуть ли не до дна, покрытого густыми высокими зарослями какой-то экзотическойподводной флоры. Мазур понятия не имел, как называется это колышущееся мочало,о чем нисколечко не сожалел. Мелкая рыбья сволочь лениво разбрызгивалась в стороныи тут же вновь сбивалась в стайки, не особенно и пугаясь троицы царей природы.Рыбы покрупнее степенно отплывали, такие же непуганые. Поблизости до сих портак и не объявилось ни одной акулы, что было исключительно приятно. Ни у когоиз них не имелось при себе серьезного оружия, разве что ножи и опереточныеостроги – такими уж оказались правила игры. Всего лишь искать то, что обронилидругие. И потому вроде не следовало бы ждать, что навстречу выплывут столь жебезмолвные и целеустремленные ребята, настроенные на драку до последнего. Авпрочем, не надо зарекаться, ничего еще неизвестно. Законные хозяева потеримогли в конце концов добраться в эти места, пуститься на поискиаквалангистов...

Они погружались, размеренно колыша ластами, не оставляя засобой пузырьков воздуха, и Мазур уже видел на дне нечто темное, инородное,никак не походившее на творение природы. Была в нем некая правильностьочертаний, которую могли придать человеческие руки. Вот только... Вот толькоэтот высокий, странный, покосившийся предмет, судя по первым наблюдениям,пролежал на дне долгие годы, а значит, никак не мог оказаться тем, что онистарательно искали вторую неделю. Издали видно, что эта загадочная штукапокрыта плотным слоем известковых отложений, коралловой коркой, или как там этагадость еще именуется по-научному. Короче говоря, если попросту, загадочнаяштука слишком долго тут валялась, заросла толстенной коростой.

Высотой она была не меньше человеческого роста, сверхуторчало нечто вроде обломанной трубы, справа виднелось нечто вроде бака илибочонка, слева – что-то напоминавшее толстое колесо, и еще какие-то кривыештуки...

Достав нож, Мазур поскреб то, что больше всего напоминалообломанную трубу. Взвилось облачко мути, вскоре раздался противный скрип –наточенное лезвие скользнуло по металлу.

Его подчиненные торчали рядом, из-за масок нельзя былоразобрать выражения лиц, но и так ясно, что все поголовно ощутили нешуточноеразочарование. Очередная пустышка. На морском дне столько хлама, в том числе иметаллического, заставляющего чуткую, но безмозглую электронику срабатывать...

Глядя на Мозговитого, Мазур выразительно, демонстративнопожал плечами. Тот сделал яростно движение рукой, выражавшее нешуточную досаду.Мазур вторично пожал плечами, еще энергичнее, красноречивым жестом показал нанепонятный предмет: мол, чем богаты... Сам должен понять, штафирка чертова, чтоименно на эту штуку сработала аппаратура и ничего другого в окрестностях несыщется.

Похоже, Мозговитый наконец осознал нехитрую истину. А Мазуравдруг осенило. Он догадался, что это за морское чудо. Паровая машина скакого-то невезучего судна, затонувшего здесь не менее ста лет назад – очень уждревней она выглядела, пожалуй, тут не сотней лет попахивает, а временами,скажем, Крымской войны. Все деревянные части давным-давно сгнили, рассыпались,уничтоженные морской водой, осталась только машина...

Но у него не было ни малейшего желания изображать из себяподводного археолога, его в силу профессии и специфики задания интересовалаглавным образом современность. И потому он преспокойно подал сигнал к подъему –а остальные двое охотно повиновались, тоже не склонные к долгому любованиюантиквариатом.

Над головой появился овальный темный силуэт днища, Мазурдвумя сильными гребками изменил направление, пропустил вперед подчиненных ипоследним вынырнул на поверхность рядом с кормой суденышка. Ухватился запланшир, мгновенно обретя прежний вес, став тяжелым и неуклюжим в первыесекунды, перевалился через борт на корму. Выплюнул загубник, снял баллоны, поясс грузом, ласты, ни на кого не глядя, принялся стаскивать желто-черныйгидрокостюм.

На небе сияло клонившееся к закату солнышко, совсемнеподалеку красовался безымянный и необитаемый островок, напоминавший пышныйпучок петрушки. Океан романтично простирался до горизонта. Небольшое, нонадежное одномачтовое суденышко под названием «Ла Тортуга», что по-испанскиозначало всего-навсего «Черепаха», дрейфовало на восточной окраине Карибскогоморя. Того самого, что прославлено в известной песне про бригантину.«В флибустьерском дальнем синем море...» Так вот, это – здесь.Флибустьерское дальнее синее море – это как раз Карибское. Именно его водыбороздили и пенили герои книг, которыми Мазур зачитывался в детстве – иДжим Хокинс, и капитан Флинт, и капитан Блад, и персонажи «Наследника изКалькутты», и много кто еще. То самое море. Здесь и в самом деле обиталикогда-то в превеликом множестве не книжные, а самые настоящие пираты, здесьбрали на абордаж груженные золотом по самую палубу галеоны, здесь обнаглевшаявольница не просто перехватывала «золотые караваны», а брала штурмомнемаленькие города, здесь пролили море крови и выхлебали море вина, здесьблагоденствовала без всяких законов пиратская столица Порт-Ройяль, пока ее несмахнуло к чертовой матери жуткое землетрясение.

Вот только Мазуру сейчас было решительно не до романтики ибогатейшей событиями бурной истории Карибского моря и всех до единого здешнихостровов. Он просто вынужден был стать приземленным до вульгарности, посколькуего прислали сюда не любоваться красотами природы и не болтаться празднымтуристом по местам боевой и трудовой пиратской славы былых времен. Задание нанего повесили ясное и конкретное, но время поджимало, а похвастаться поканечем. Из-за специфики предприятия не дождешься даже пресловутых «некоторых успехов»,какими всегда при некотором опыте можно на какое-то время утихомиритьначальственный гнев.